Эти новшества не только были крайне важны для продвижения дальнейших теоретических интересов; они также послужили основанием для критической оценки, а затем и отклонения многих тезисов, связанных с именами первых теоретиков. В этом отношении французская теория представляет собой более общее отступление от эстетических достоинств кино. На смену этим прежним проблемам пришел растущий интерес к политике и к близости фильма несущим смуту социальным протестным движениям, которые были ярко выражены в то время. В рамках этих более масштабных культурных тенденций, и французская теория в целом, и новые представители современной теории фильмов акцентировали внимание на убеждении, что эстетика и политика неразрывно связаны друг с другом. Многие из этих интеллектуалов также считали, что теоретической критике принадлежит важная роль в усилиях по осуществлению социальных изменений. Когда этот период завершился событиями мая 1968 года, некоторые из этих убеждений начали ослабевать. Но для многих теоретиков фильма эти идеалы и впредь останутся истиной, не требующей доказательств, по мере того как они начнут завоевывать свое место в англоязычном научном сообществе.
2.1. Лингвистический поворот
Хотя структурализм больше всего известен как одно из определяющих явлений в послевоенной французской теории, его разнообразная история берет свое начало в области лингвистики и в пришедшейся на рубеж веков работе швейцарского ученого Фердинанда де Соссюра. Именно поэтому подъем структурализма часто называют «лингвистическим поворотом» — название, которое одновременно указывает на фундаментальный отход от прежних научных интересов. В какой-то мере Соссюр предвосхитил этот отход. Так, его «Курс общей лингвистики», опубликованный в 1915 году, представлял собой попытку внедрить более научные методы анализа в исследование языка. В некоторых отношениях это предопределило центральную роль социальных наук в формировании структурализма. Однако более поздние французские теоретики, по большей части, воспользовались лишь отдельными элементами его работы, а не ее общей основой.
В своей самой известной лекции Соссюр определил базовую лингвистическую единицу как знак, который, в свою очередь, состоит из двух частей: означающего, то есть слова, которое либо произносится, либо записывается в виде комбинации дискретных фонем, и означаемого — значения или концепта, связанного с этим словом. Во второй важной лекции Соссюр указал на то, что «связь между означающим и означаемым является произвольной» («Курс» 67). Это значит, что нет никакой внутренней или естественной связи между последовательностью отдельных букв — /t/r/e/e/ («дерево») в хорошо известном примере Соссюра — и идеей или концептом, ассоциируемым с данным словом, в нашем случае обычным растением, у которого есть ствол и боковые ветви. В результате слушатели или читатели могут иметь совершенно разные представления о том, что же собой представляет, или могло бы представлять, обыкновенное дерево. Однако та же самая аудитория способна постичь базовое значение слова. Причина этого — двоякая. Во-первых, смысл возникает на основе различных социальных конвенций — традиций употребления и других привычных практик, которые служат для укрепления базового консенсуса. Во-вторых, смысл появляется благодаря контексту или, скорее, взаимному расположению слов. В этой связи Соссюр предположил, что ценность конкретного термина «отрицательна и дифференциальна», добавив далее, что «в языке есть только различия» («Курс» 119–20). Это справедливо как для означающего, так и для означаемого. На уровне фонемы буква /f/ звучит иначе, чем буква /t/, что позволяет нам различать разные слова, например, «tree» («дерево») и «free» («свободный»). Концептуально, таким же образом смысл появляется путем противопоставления. Идея «мать», например, определяется не столько через свою собственную внутреннюю или положительную ценность, сколько через контраст с тем, чем она не является, например, ее бинарной оппозицией «отец».