Терминология, созданная Соссюром, дала возможность использования более строгих форм анализа и в конечном итоге стала общепринятой в усилиях по выявлению обусловленных культурой аспектов смысла. Однако, что касается конкретно структурализма, Соссюр ввел еще более важное различие между langue, в переводе с французского «язык», или «языковая система», и parole — французский термин для обозначения речи, индивидуального акта говорения, который иногда называют высказыванием. Соссюр был активным сторонником синхронического подхода к лингвистике, в котором основное внимание уделяется фундаментальным принципам, образующим язык в определенный момент времени. Тем самым смещался акцент с диахронического подхода, в котором, как правило, отслеживались явления в речи в различные периоды времени. С точки зрения Соссюра, в синхроническом подходе большее значение имел язык как единая система сложных регулирующих структур. Хотя эта всеохватывающая система никогда не была полностью явной или осязаемой, она обеспечивала необходимую иллюзию, структурирующую безграничные возможности, присущие речи. В шахматах, если воспользоваться аналогией Соссюра, правила игры устанавливают, какие ходы можно делать. Хотя некоторые правила абстрактны и статичны, ситуация на шахматной доске может меняться с каждым ходом в зависимости от положения отдельных фигур. По сути, каждый ход изменяет порядок того, когда и каким образом определенные принципы имеют приоритет и к каким результатам они могут привести. Именно диалектическая связь между языком и речью — между всеохватывающей системой и ее составными частями — обусловила призыв Соссюра к более широкому изучению знаков, науке семиологии или, как ее еще называют, семиотике. Утверждая, что язык включает в себя самую важную систему знаков, Соссюр, тем не менее, считал, что он должен служить моделью и для других областей исследований, также изучающих законы, которые определяют знаки и управляют ими.
Несмотря на то что Соссюр заложил основы для лингвистического поворота, его влияние не было ни прямым, ни непосредственным. «Курс общей лингвистики», опубликованный спустя два года после смерти Соссюра, основывался на записях, сделанных несколькими его учениками (и был переведен на английский язык только в 1959 году). В результате структурный подход Соссюра к языку не имел руководящего принципа, а его идеи, как и некоторые зарождающиеся концепты, предложенные первыми теоретиками фильма, медленно распространялись в довольно простой форме. Однако современный подход Соссюра к лингвистике все же привлек внимание российских формалистов и, в частности, Романа Якобсона. Как и Виктор Шкловский, Якобсон был ключевой фигурой в движении. Однако, в отличие от Шкловского, Якобсон обрел международное признание после того, как в 1920 году покинул Советский Союз. Сначала он отправился в Чехословакию, где при его содействии был основан Пражский лингвистический кружок, один из главных европейских форпостов лингвистической теории — еще одним была копенгагенская школа, возглавляемая Луи Ельмслевом. К 1940 году Якобсон, как и многие интеллектуалы, иммигрировал в Соединенные Штаты, бежав от Второй мировой войны. Работая в Нью-Йорке преподавателем, он встретился и подружился с Клодом Леви-Строссом. Якобсон познакомил Леви-Стросса со структурным подходом Соссюра как раз в то время, когда начинающий антрополог писал свою диссертацию «Элементарные структуры родства»[18].
Леви-Стросс стал одной из главных интеллектуальных фигур 1950-х и 1960-х годов и ведущим приверженцем установления структурализма в качестве средоточия послевоенной французской теории. Применяя принципы структурной лингвистики к антропологии, Леви-Стросс проявлял интерес к регулирующим структурам, которые формируют человеческие отношения. Его первая книга, как видно из ее названия, фокусируется на базовых принципах родства, то есть на правилах, касающихся брачных обычаев или, точнее, на правилах, которые проводят различие между подходящими и неподходящими брачными партнерами. С точки зрения Леви-Стросса, наиболее важной структурой в этом отношении был запрет инцеста — правило, запрещающее единокровным родственникам (т. е. связанным кровным родством или общим генетическим происхождением) вступать в брак. В рамках этого основополагающего принципа общество делится на ряд противостоящих друг другу родственных связей (например, брат, сестра, отец, сын), каждая из которых представляет собой структурно определенную единицу родства, предназначенную для воспроизведения более крупной системы (путем вступления в брак вне круга ближайших родственников). Таким образом, запрет инцеста дополнительно иллюстрирует тот момент, когда культура навязывает регуляторную структуру, которая затем определяет и защищает то, что считается естественным.