— Выбора нет!
— Ну смотри сам… — она осушила бокал и посмотрела на часы. — Через три часа в Шанхай отправляется катер.
— Катер? — воскликнул я, теряя надежду. — Ни один катер не сможет добраться так быстро.
— Этот сможет. Будешь в Шанхае в субботу рано утром. Капитан доставит тебя на берег, а уж далее сам. Залив Улис. Ровно в девять посветят зеленым фонарем.
— Буду!
— Удачи. Если все-таки сможешь выбраться, дай знать, — сказала Джулия, коснувшись моего плеча, перед тем как исчезнуть в дверях.
Глава 6
Длинноносый катер стремительно приближался к берегу, угадывающемуся в ночном тумане лишь по рассеянному свечению где-то впереди, за невидимым горизонтом. Онперескакивал с одной волны на другую, ножом рассекая толщу воды. Срываясь с одной волны, двигатели взвывали, перед тем как вонзиться в следующую.
Пристегнутый страховкой к поручню, я сидел на ящиках с контрабандным трепангом, кутаясь в плащ и пытаясь хоть как-то укрыться от брызг и пронизывающего ветра. Капитан держал курс вслепую, по приборам, постоянно протирая рукавом экран радара.
Внезапно прямо перед нами из ниоткуда возник сторожевой корабль, уставившись в нас своей черной пушкой. От неожиданности я ещё крепче вцепился в поручень, и растерянно посмотрел на капитана. Но тот не повел и бровью. Как будто ничего необычного не происходило, он прошёл впритирку к сторожевику. Корабль исчез так же внезапно, как и появился, так и не подав каких-либо признаков жизни.
Сделав ещё несколько замысловатых маневров, понятных одному капитану, мы вошли в русло реки и стали стремительно подниматься против течения. Виляя в бесконечной веренице груженых барж, катер скользил сквозь острова мусора, тенями мелькающие за бортом.
В промозглой, серой мгле по сторонам угадывались мрачные силуэты портовых кранов, перемешанные с темными коробками заводов. И лишь впереди полоса красных и зеленых огоньков барж разбавляла удручающий пейзаж, словно указывая путь. Пройдя под исполинским мостом, капитан резко взял право руля, проскочил между двумя обшарпанными буксирами, едва не зацепившись за уходящий в воду трос, и резко сбросил газ. Через мгновение капитан уже стоял на носу, целясь канатом в сумрак причала. И еще до того как швартовый был закреплен, непонятно откуда взявшиеся тени стали через борт принимать деревянные ящики с быстро портящимся драгоценным товаром. За все время никто не проронил ни слова.
Появившийся из ниоткуда силуэт в форме незаметно кивнул капитану и также неожиданно растворился в сумраке ночи.
Ясно, что сюда карантин пока не дошел. Деньги плавят границу в швейцарский сыр. Горы высоки, император далеко.
Капитал отряхнул плечо и я, получив уговоренный сигнал, нацепил очки и маску, поднял капюшон и перепрыгнул через борт, чуть не поскользнувшись на мокром бетоне. Тени были слишком увлечены разгрузкой, чтобы отвлекаться. Спотыкаясь в кромешной тьме, я брел вдоль стены прочь от катера в поиске дверного проёма. Сердце дрогнуло, когда я было уткнулся в глухой угол. Но почти сразу рука нащупала обещанную дверь и, мельком оглянувшись, я проскользнул внутрь.
Я крался вперед, вытянув руки, боясь каким-нибудь звуком выдать себя. Каждый шаг раздавался гулким эхо. Но уже через несколько поворотов узкий коридор выбросил меня на улицу и, стараясь не делать резких движений, я прикрыл за собой дверь. Через дорогу угадывались ещё спящие дома, и лишь где-то вдали маячили редкие молчаливые уличные продавцы на велосипедах с прицепами. Сладкий запах печеного картофеля и едкого дыма просачивался даже через маску.
Шанхай!
Таймер на руке вспыхнул, отбросив на стену красные блики:
0 дней, 6 часов, 00 минут.
До поезда оставался час.
Поспеши, Джим.
Карантин означал, что как только первый прохожий поймет, что я иностранец, мне конец. Вся надежда была на смог. В середине осени ветер меняется с восточного на западный, и на место свежего океанского бриза с континента приходит удушающий холодный смог бесчисленных фабрик. Окружающее погружается в блеклую, разъедающую глаза дымку, илюди стираются в безликие силуэты в масках. Сплошного капюшона и пары изменений в походке достаточно, чтобы смешаться с толпой. Никому нет дела до закутанного до макушки прохожего.
Первым делом нужно было выбраться подальше от порта. Как только слухи о просочившемся иностранце начнут расползаться, выезды перекроют. Шаркающей походкой я зашагал вдоль кажущейся бесконечной стены, стараясь не выходить из её тени. В дремлющем субботнем городе одинокая фигура наверняка привлечет ненужное внимание. Дойдя, наконец, до перекрестка, я прислонился к облезлому стволу уже сбросившего листву платана, стараясь слиться с ним в одно целое. Не успел я толком осмотреться, как вдалипоказался мерцающий зеленый огонек такси. Слегка притормаживая на перекрестках, в плотной дымке оно летело, похожее на комету.
Водитель машинально повторил адрес, кивнул и сонно уставился на дорогу, лишь время от времени отрывисто нажимая большим пальцем на клаксон, притормаживая на очередном перекрестке. Он клевал носом.
Конец смены. Как удачно!
Сквозь лобовое стекло, увешанное планшетами и какими-то перемигивающимися устройствами, дорога была едва видна. Металлический голос без остановки бубнил адреса.
Несколько раз повернув, такси быстро выбралось из лабиринта жилых домов и выехало на эстакаду хайвея, набирая скорость. Я обернулся — сзади никого не было. Пока мы неслись над крышами домов по все ещё пустынному шоссе, я выдохнул и поправил громоздкие, больно въедающиеся в переносицу очки с выдавленными линзами. По сторонамбесконечной полосой мелькали рекламы машин, лапши и маленькой пухленькой девочки, присевшей в задумчивости рядом с лозунгом «Мечта Китая».
Конечно, можно было сразу поехать на вокзал, но, как бы ни давило время, оставлять столь очевидный след было опасно. Они наверняка будут опрашивать водителей. Мы приближались к центру, и в дымке, как привидения, начали проступать колонны офисных зданий. Ракетой, нацеленной в небо, справа показался шпиль русского дома и водитель свернул с хайвея. Он молча взял деньги, так ни разу не посмотрев на меня.
Перейдя дорогу, я подошел к очереди из такси, томящейся перед ещё спящим Ритц-Карлтоном. К моей радости, нового водителя моя персона также не заинтересовала, и уже через десять минут мы нырнули в подземную парковку вокзала.
— Покажи свою карточку, — устало попросил человек в форме сразу при выходе из парковки.
Патруль! Черт побери! Надо было выйти за несколько кварталов до вокзала!
Они стояли в засаде за углом. Я загнанно оглянулся, но пути назад не было.
— Покажи мне свою карточку, — уже раздраженным тоном повторил он на шанхайском диалекте. Не поворачивая голову, я ещё раз огляделся по сторонам — мы были почти одни. Лишь метрах в тридцати другой в такой же форме проверял входящих.
Думай, Джим. Думай быстрее. Это не полицейский, а просто какой-то помощник, дружинник. Клерк.
Сквозь бутафорские очки я видел усталые, печальные и распухшие глаза с набухшими синяками под глазами. Это был измотанный, больной и несчастный человек, застрявший наосточертевшей ему тупиковой работе. Я мог видеть его отчаявшуюся жену, каждый вечер от безысходности его пилящую. Все, на что ему оставалось надеяться, это ранняя пенсия.
Джим, пока никого нет, действуй.
— Пожалуйста, отпустите меня, я иностранец, — сказал я, приспустив маску, на ломаном пекинском диалекте, чтобы походить на корпоративного лаовая, одного из иностранцев, которых западные компании массово засылали сюда работать. — Завтра утром я лечу домой. Мне нужно лишь забрать мою семью. Пожалуйста!