— Потребительские товары — это новый опиум?
— Желания могут создать зависимость посильнее опиумной. Ещё Будда знал это. Знаешь какой вид недвижимости пользуется спросом в штатах? Хранилища. Люди покупают так много ненужных им вещей, что им становится негде их хранить. И тогда они просто арендуют место в хранилище и складывают туда всё старое, чтобы освободить место для новых вещей. Типичное поведение наркомана.
— То есть теперь Запад — наркоман, а Китай — контрабандист? Роли поменялись?
Я сидел, закрыв глаза, пытаясь осознать.
— Это же… Невероятно… Но как?
— Как что, Джим?
— Как у вас получилось провернуть всё это, что никто не заметил?
— Нет, ну конечно были те, кто заметил. И даже пытались что-то с этим сделать. Баффет, например. Я помню как он целую статью написал в Форчун. Огромная была статья, почти в полжурнала. «Торговый дефицит Америки вымывает страну прямо из-под нас» — как-то так она называлась… Но никто не обратил внимания. Даже не повел бровью. Никто.
— Никто не обратил внимания на Баффета?
— Все получали прибыль. Политики были рыцарями глобализации, продавцы всех мастей получали комиссии, а обычные люди вдруг почувствовали себя намного богаче — ведь китайские продукты были настолько дешевле! Экономика росла, все были довольны. Все были счастливы.
— Кроме Баффета…
— Просто он сидел выше и видел дальше. Но даже он не смог идти против толпы. И все катилось по наклонной вплоть до 2012 года. Тогда Запад начал подозревать, что что-то не так. Их начал тревожить наш экономический рост. И тут нам пришлось пойти на несколько трюков, отвлекающих маневров. Мы провели дезинформационную кампанию под названием «в Китае кризис». Мы убедили мир, что Китай на грани коллапса.
— То есть?
— Это почти как в регби. Представь, в следующем месяце у тебя игра против сильного противника. Какие у тебя могут быть две информационные стратегии? Либо попытаться запугать противника своей мощью так, что его сила воли дрогнет. Или прикинуться слабым и покорившимся. И тогда твой противник вместо тренировок проведет этот месяц в баре, заранее празднуя победу. Мы пошли вторым путем.
— Как?
— Мы притворились, что у нас экономический кризис. Помнишь кампанию о городах-призраках? О том, что мы построили миллионы домов, в которых некому жить? Эта кампания отвлекла Запад. Представляешь, они поверили, что у нас не хватит людей, чтобы заселить новые дома! Но поверили же. И в итоге вместо того, чтобы начать собираться с силами, они продолжали праздновать. Ну действительно, кто будет волноваться по поводу Китая, страны на грани развала.
— Вы манипулировали статистикой и новостями! — воскликнул я.
— Конечно. Запад думал, что мы фальсифицируем статистику, чтобы показатели выглядели лучше. Но в действительности мы делали прямо противоположное — искажали показатели в худшую сторону. Чтобы они не заметили нашего роста.
— Когда сильный, притворись слабым?
— А когда близко, притворись что далеко. Искусство Войны, Сун Цзы. Обмани врага и пробуди в нем самодовольство. К 2014 году нам удалось убедить мир, что мы на грани коллапса. Все начали считать, что Китай больше не будет покупать сырье. А на тот момент мы уже были крупнейшим потребителем железа, меди, угля, нефти, ну и так далее. Если Китай схлопнется, то кто все это будет покупать?
— И цены на сырье рухнули.
— Цена на нефть упала со 120 долларов до 30. И кто от этого выиграл? Кто крупнейший покупатель? Вот так то… И заодно мы бесплатно получили всю нефть и газ Сибири.
— Всю нефть Сибири?
— Мы заключили контракт на всю нефть Сибири. Как раз в это время. И проложили нефтепровод. Нефть с этих месторождений теперь может идти только нам. У нас монополия. Сибирь теперь наша. Как у штатов есть Канада, так теперь у нас есть Россия, — он усмехнулся. — И знаешь по какой цене?
Я молча смотрел на него.
— Около 30 долларов за баррель. Практически бесплатно. Мы получили всю Сибирь даром. В подарок.
— Искусство ведения войны, когда противник не знает, что идет война!
— Победить в войне ещё до её начала. Если Сун Тзи всё-таки существовал, он точно был одним из этих, твоих, из Планков. Вот так мы подсадили Запад на потребительскую иглу иполучили Сибирь.
Я снял с руки таймер и положил его на столик между нами циферблатом вверх. Красные цифры отражались в прозрачном стекле чайника.
— И какое отношение эта ответная опиумная война имеет к Американским казначейским бумагам?
— Прямое. Деньги у штатов кончились давно, задолго до 2008 года. Им нечем было расплачиваться за наши товары. И тогда мы в обмен на опиум — то есть товары потребления — стали брать американские долговые облигации. Так постепенно у нас накопилось американских казначейских облигаций почти на триллион долларов. Мы продавали в долг.
— И так вы стали крупнейшим их держателем? В обмен на ваш опиум?
— Именно. Точно не из-за спекуляций. Не как Япония. И теперь главный вопрос. Зачем нам столько американского долга? Мы уже получили почти все, что хотели от Запада. Они отдали нам все свои ключевые технологии. Просто так, представляешь? Вообще удивительно, с какой легкостью западные компании, конкурируя между собой, расставались с ними. Технологиями, на разработку которых у Запада ушли десятилетия. Мы же получили их просто так. Так что не так много на Западе осталось технологий, которых у нас ещё нет. Потом мы скупали недвижимость в ключевых городах. Нам удалось получить её в обмен на товары потребления.
— Почти как датчане, купившие Манхеттен за бусы.
— Один в один как Манхеттен! Так что у нас уже есть почти все.
— И что дальше?
— Есть последний, самый главный актив, который ещё остается у Америки.
— Какой же?
— Статус мирового банкира. Возможность печатать деньги для всего мира. Весь мир фактически начинает работать на тебя просто так, за твои деньги. И тебе ничего не стоит напечатать их ещё. Мир становится твоей собакой. Все, что от тебя требуется, это позвонить в звонок, и эта собака будет работать на тебя. И более не нужно ей давать еду — она будет работать просто так…
— Мир это — собака Павлова… — пробормотал я.
— И Америка была тем ученым, который приручил её к звонку, к американским долларам. Америка — это Павлов.
— Черт побери!!! — я глухо вскрикнул. — Америка натренировала мир работать в обмен на свои деньги. Штаты — это Павлов. И вы…
— Именно. И мы собираемся отнять у них эту собаку. Перегрузить этот условный рефлекс. Перетренировать её на китайские юани. Ты можешь себе представить, что произойдет, когда мы станем всемирным Павловым? Когда весь мир будет нашей собакой?
— Весь мир будет работать на вас просто так. Бесплатно!
— Именно. Теперь понимаешь, зачем нам американские казначейские облигации? Почему мы не можем их продать? Потому что они нам нужны, чтобы приручить собаку.
— Сделать её своей, но как? — спросил я.
— Казначейские облигации дают власть кредитора над должником. Власть обанкротить должника.
— Но штаты ведь всегда могут напечатать ещё долларов и отдать вам долг ими? Как можно объявить их банкротом, если они печатают деньги?
— Решим простейшую математическую задачку. Представь, что ты должен двадцать триллионов долларов, что примерно равняется американскому долгу.
— Предположим.
— В нормальных условиях тебе бы пришлось платить по этому долгу примерно пять процентов в год. Около триллиона. Но поскольку ты создал искусственный спрос на свои облигации, свой долг…
— Система Миссисипи…
— Именно. Так что поскольку ты создал ажиотаж, люди готовы давать тебе в долг очень дешево. Практически бесплатно. Или, иными словами, под практически нулевой процент. Или даже, как мы видели, под отрицательный процент — так сильно они хотят купить твои облигации. И в результате, вместо триллиона в виде процентов по долгу, ты не платишь практически ничего. Все дают тебе в долг бесплатно.