И тут выдержка окончательно покинула его. Он сорвался в крик.
— Ну что, Джим… Что? Что я мог поделать?! Я стоял там, с двумя моими солдатиками против тысяч. Эти разъяренные лица, красные глаза… Обезумевшая толпа… Я смотрел как её убивают и не смог двинуться с места, отдать команду… Не смог, Джим! Это, это были не люди… Животные, готовые разорвать любого… Я всегда думал, что у меня есть… смелость. Что я рожден, чтобы вести вперед других. Что я лидер… Но тогда, в центре беснующейся толпы, когда я мог отдать команду, но не отдал… хотя бы попытаться спасти… но не попытался… и в тот момент я понял, что я… что я… — гримаса невыносимой боли скрутила его лицо.
— Что?
— Трус.
Нет, эти бездонные глаза не высохли… В них есть слезы.
— А звонок? Как же телефонный звонок? Ты сам говорил, что было достаточно позвонить по телефону.
— В тот вечер, сразу после того, как Тьяо… у меня был выбор. Чтобы меня считали либо трусом, либо бессердечным циником. И я опять струсил… Я выбрал второе. И придумал всю эту историю со звонком. Люди не дадут вести их за собой, если будут считать тебя трусом. — его плечи содрогались в судорогах. — Подлецом — пожалуйста. Но не трусом. За последние пятьдесят лет не было ни ночи, ни ночи, Джим, чтобы я не думал о самоубийстве. Пятьдесят лет, Джим…
— Аристотель был бы счастлив: ты построил его мечту…
— Звони японцам, — сказал он, уткнувшись в рукав. — У нас заканчивается время.
У нас…
Через минуту на столике лежали два мертвых телефона — один мой, другой Ли. Ни в одном не было сигнала. Пульс в висках забил железным молотом.
— Джим, они оба Чайна Мобайл. Нам нужен другой оператор. Быстро иди в парк и найди кого-нибудь с Чайна Юникомом или Телекомом. Быстрее!!
Не успел я сделать шаг к двери, как от кирпичной стены отделилась тень.
— Попробуй мой.
Она протянула синий Нокиа с кнопками.
Сестра Ли… Она всё слышала. Она была здесь…
Ли, обернувшись, замер. Он пытался что-то сказать, но не мог. Его как будто парализовало, превратив в перекрученный мраморный камень.
Он же не слышал её… пятьдесят лет…
— Это другой оператор, Юником, он ещё должен работать, — сказала она. Её глухой, шершавый голос дрожал.
Я бросился к ней и выхватил телефон. Он озарился бирюзовым светом. На индикаторе сигнала было три полоски. Я упал на колени и судорожно начал набирать сообщение: «Фил, Китай не продает бумаги. Пришли подтверждение. Джим». Набрав номер телефона, я раз за разом перечитывал сообщение, пока, наконец, не нажал на зеленую кнопку. Телефон беспомощно пискнул и полоски сигнала погасли. Сообщение осталось в папке неотправленных.
— Здесь нет стационарного телефона. — прошептала она в отчаянии. — Чайна Телеком… У них другая система, старая… она еще может работать. Найди Чайну Телеком…
Я метнулся к двери. Руки дрожали, я едва смог провернуть круглую ручку замка. Закрывая дверь, я обернулся. Ли сидел, окаменев. Его сестра стояла за ним, обхватив его голову руками, прислонившись. Оба плакали. Её губы шептали: «Прости, прости».
Я поднял капюшон и выбежал за угол, в поиске говорящего по телефону. Не успел я дойти до перекрестка, как сзади раздалось:
— Не двигаться, не двигаться. Полиция!
Я успел развернуться, чтобы увидеть двух крепышей с квадратными лицами в гражданской одежде. Первый был ближе и уже хватал меня на рукав, готовясь вывернуть назад мою руку. Второй подходил прямо за ним. Они двигались уверенно и не спеша, словно не привыкнув к сопротивлению.
Рефлекторно я освободился от захвата и несколькими когда-то давно отработанными ударами отправил обоих на землю. Рядом кто-то вскрикнул. Обшарив первого, я извлек из его кармана телефон, но отбросил в сторону — на нем была блокировка паролем. Телефон второго тоже запросил код, но на лоснящемся экране отчетливо проступала буква «V». Я провел по ней пальцем и телефон, послушно завибрировав, открылся. В углу сверкнула эмблема «Чайна Телеком». Сигнал был почти в полную силу. Поспешно спрятав телефон в нагрудный карман, я оглянулся. Вокруг собиралась толпа. Раздались крики и несколько женщин из толпы начали указывать на меня пальцем.
Отсюда, Джим. Скорее.
Нужно найти спокойное место. Быстро!
Добежав до перекрестка, я повернул за угол и сбавил скорость до быстрого шага. Оглянувшись и не увидев каких-либо преследователей, я снял и вывернул на изнанку куртку, сменив её цвет с черного на грязно-серый.
Только не беги. Не привлекай внимания.
Через дорогу был квартал старых советского домов с зарешеченными окнами вплоть до самого верхнего этажа. Общие ворота были открыты настежь, и охранник внутри будки не проявлял ко входящим никакого интереса. Оглянувшись по сторонам, я нырнул внутрь и начал петлять в лабиринте узких проходов. Редкие прохожие не обращали на меня внимания. В каком-то заполненном битым кирпичом углу, за сохнущим на веревке бельем, я заметил узкую нишу, скрытую в стене. Протиснувшись внутрь, я достал телефон и набрал сообщение: «Фил, это Джим. Китай не продает облигации. Китай НЕ продает облигации. Подтверди получение».
Тридцать секунд спустя круг на экране ещё вращался. Я уставился на экран, стараясь не моргать. Но ничего, решительно ничего не менялось. Круг продолжал вращаться.
Вдруг ниша блокирует сигнал?!
Держа телефон высоко над собой, быстрым шагом я двинулся вперед, смотря на экран. Несколько поворотов, и проход вывел на шумную улицу, заполненную электрическими скутерами и людьми. На противоположной стороне дороги, вдоль канала, виднелся десяток деревьев, сгрудившихся вокруг вышки сотовой связи. Круг продолжал вращаться.
Надо звонить Филу напрямую!
Я перебежал дорогу, набрал воздуха и нажал кнопку набора номера. Несколько секунд спустя автоматический женский голос что-то сказал по-японски и, не дожидаясь моего ответа, повесил трубку. Я держал телефон двумя руками, не веря глазам.
Что делать? Что делать?!
Внезапно со всех сторон сразу, как по команде, завыли сирены. Как лавина они приближались, неумолимо заполняя собой всё пространство вокруг. Пути назад были отрезаны и в панике я заполз под ветви ивы, пожухлые концы ветвей которой исчезали в грязной воде. Прислонившись к стволу, я уставился в экран. И тут моё сердце подпрыгнуло — телефон завибрировал и круг на экране исчез.
Ушло! Отправилось!
Я посмотрел на таймер.
Успел. Спасена. Спасена!
Я осторожно выглянул из-за густых ветвей. Парк уже заполнился полицейскими в форме. Меня пока не заметили, но это был лишь вопрос времени. Все, что оставалось, это сидеть, обхватив телефон как спасательный круг и ждать подтверждения.
Телефон снова завибрировал и конверт нового сообщения появился на экране. Дрожащими руками я нажал его:
«Сообщение не может быть отправлено».
Со стоном я рухнул на землю. Снаружи раздался крик. Меня нашли.
Мария, дитя, прости… Прости меня…
Холодно, как же холодно…
Все, на что оставались силы, бормотать про себя одно и тоже, по кругу. В cумраке комнаты не было ничего, на чем можно было бы сосредоточиться, чтобы хоть как-то отвлечься от пронизывающего холода. Серые бетонные стены, пол, потолок — даже стол — были сделаны из гладкого серого бетона. Единственной не серой вещью был свитер Эйдана на мне. Ботинки куда-то пропали. Вместо них металлические браслеты обжигали оголенные ступни. Таймер тоже исчез.
Я попытался прокашляться, но как будто сотни иголок пронзили горло, и от боли выступили слезы. Спазм глубокого, сухого кашля скрутил тело, и разум быстро поставил диагноз — пневмония.