— А чегой-то ты сегодня не с Анькой и не с Маринкой, как в прошлый раз? Они, что ли, заболели? Я в твоих бабах запутался…
После чего гости, как правило, заливались веселым смехом.
Не желая ни в чем другу уступать и надеясь сорвать аналогичный успех, я брякнул приехавшему депутату Госдумы (в присутствии его благоверной):
— А чего ты не с Жаннкой, как в прошлый раз?
Затем обратился к женщине:
— А ты чего сегодня не с Павлом? Классный мужик… Мне понравилось с ним поддавать…
Что произошло! Супругу депутата перекосило, сам депутат посерел и пошел бурыми пятнами. Он и она покинули раут, демонстративно ни с кем не попрощавшись…
Маркофьев, оттащив меня в сторону, заорал:
— Ты хоть понимаешь, когда и что можно произносить, а когда нет! Мы находимся в обществе, где практически у всех мужчин есть любовницы, а жены этих мужчин являются чьими-нибудь любовницами… Уж не говорю про то, что его вторую, неофициальную телку зовут Жанной, а ее хахаля — Павел!
Маркофьев, сколько я его помнил, надевал свежекупленную рубашку два раза: лицевой, то есть парадной стороной, потом выворачивал наизнанку — чтоб воротник вновь выглядел свежим — после чего отправлял изношенную, как он считал, вещь в мусоропровод…
— Творческий человек имеет право на экстравагантность, — говорил он.
РАСХОЖИЙ ВЫВОД (который сделает любой дурак): Мужчина должен быть расточителен, а женщина — бережлива.
НЕТРИВИАЛЬНЫЙ ВЫВОД, который придет в голову не каждому: Надевать одну рубашку два раза — чересчур, выворачивание наизнанку — лишняя процедура, обременительное дополнительное звено в цепи четко выверенных действий, надо выбрасывать вещь после первой же носки.
Исходные данные. Маркофьев носил и выбрасывал рубашки, а я берег. Он действовал, а я бездействовал. Он мог заявиться ночью, а я не мог.
Констатация. Если зреть в корень, мое существование без Маркофьева текло дремотно, складывалось кособоко. Маркофьев его изменил, а меня растормошил!
Вопрос. Разве человек способен оценить то, что имеет — пока не утратит накопленное или ниспосланное?
Ответ. Нет, не способен! Все-то ему хочется приправы поострей, привкуса порискованней. Ему скучно, если накатанные будни текут тихо и гладко. Ему нужны встряски и допинги, стрессы и потрясения. Вот тогда, в нервной трясучке, в предынфарктной испарине, в тиши реанимобиля он примется стенать об утерянном рае.
Человек, как следовало из заученной Маркофьевым английской пословицы, всегда пренебрегает тем, что у него есть, и жаждет — во что бы то ни стало заполучить то, чего не имеет (и что скорей всего ему и не нужно).
В детстве, если становилось скучно и не с кем поиграть, я начинал теребить родителей, которые были заняты и не могли уделить мне столько времени, сколько я требовал. Отец, вразумляя меня, строго говорил:
— Может, пригласить тебе духовой оркестр?
Я кричал:
— Да, да, хочу духовой оркестр!
И, распаляя себя, все сильнее рыдал, поскольку никто из музыкантов не появлялся.
С годами характер человека мало меняется. Нужны мне были — в моем взрослом состоянии — клавишные и щипковые, струнные и духовые экзерсисы? Мне мало было тишины и покоя? Чего мне не хватало? Нет, я хотел, непременно хотел литавров и габоев… Что ж, я получил вожделенные грохот и какофонию. Этот ад кромешный.
Признание. Если вдуматься, до второй (эпохальной, как позже выяснилось) встречи с Маркофьевым я существовал — замечательно!
Ночами изливал Веронике смехотворные (и все же больно ранившие меня) обиды: мою научную статью очередной раз забраковали, мою фамилию вычеркнули из юбилейного институтского сборника, меня не позвали на симпозиум, идею которого я придумал и выстрадал, меня обошли при распределении денежных премий… А также не заплатили за занятия с тугодумным абитуриентом, которого я натаскивал для поступления, — обещанного.
Никогда никому не рассказывайте о своих неудачах! Потому что в этом случае становитесь посмешищем дважды: в первый раз — когда обмануты и осмеяны в реальности; во второй — когда даете окружающим повод потешиться над вами дополнительно по тому же самому поводу.
И еще:
Ни в коем случае нельзя демонстрировать собственные слабости. Люди так устроены, что, едва увидят или почувствуют слабое место — именно в эту точку и будут клевать.