Маркофьев не отлипал от экрана.
— Молодцы! — время от времени восклицал он.
— Кто? — захотел узнать я.
— Да эти… Власть предержащие… Ах, какие молодцы… Как грамотно и оперативно работают! Надо взять их прием на вооружение. Хотя я и сам к нему не раз прибегал.
Я не поспевал за галопом его мысли.
— Какой прием? В чем грамотность?
Маркофьев выключил телевизор и объяснил:
— Главное: в самый острый момент, когда сошел с рельсов поезд с пассажирами, или убит всенародно любимый журналист, или вспыхнул метан в шахте — именно в этот острый момент объявить о создании правительственной комиссии, заверить, что преступники будут найдены, а виновные наказаны, поклясться, что жизни ради этого не пощадишь… Стоит чему-нибудь подобному случиться, закоперщики тут же, мгновенно, отряжают из своих рядов и эшелонов наименее удачливых на теннисном корте или тех, кто обгорел на пляже и больше все равно купаться не может — в следователи, те с серьезным озабоченным видом выезжают на место происшествия, встречаются с населением, успокаивают, обстоятельно отвечают на вопросы, обещают внести ясность. Тут главное — ухватить первый момент общего возмущения или паники и утихомирить общественное мнение. "Меры принимаются, мы — на стреме". То есть начеку. А потом можно наплевать и забыть. Потому что острота проходит. Новые дела и события захлестывают и топят в своей пучине случившееся допреж. Когда напряг схлынет, всем станет уже не так важно, что ты там питюкал. И к чему призывал. Но первый миг упускать нельзя.
И еще он сказал:
— У людей короткая память. К счастью для них. Иначе жить было бы невозможно. Человеки слабо и смутно помнят, что их обманули, помнят (очень неясно), кто их обманул, но поскольку к тому же туповаты и ни в чем не уверены, им кажется, что, может, их и не обманывали или, может, обманули не эти, а совсем другие. Данной особенностью психики и пользуются власть предержащие. Сулят с три короба. Верный признак: если врешь — значит, большой начальник. Много врешь — крупный босс. Вор выходит на трибуну и говорит, что хочет заботиться о тех, кого обокрал. И те, которых он объегорил, ему аплодируют. Убийца с телеэкрана твердит, что жизнь посвятил борьбе с преступностью, и ему рукоплещут. Зрительская аудитория восхищается его бессребреничеством и героизмом. Врач, загубивший, зарезавший на операционном столе сотни пациентов, возглашает себя светочем науки — и к нему тянутся тысячи новых потенциальных жертв, еще не обжегшихся на том, что с них будут безостановочно тянуть деньги, а потом отправят к праотцам и оставят их родных и близких без средств к существованию. Да и обжегшимся — куда деваться от обирающих властителей, умерщвляющих эскулапов? Счастье людишек, что они ничего не знают, не помнят, готовы поверить любому и каждому. А вот памятливые и умеющие сопоставлять — те мучаются кошмарами, в которых пребывают…
Вывод. ДУРАКИ ВСЕГДА УДОВЛЕТВОРЯЮТСЯ СЛЕДСТВИЕМ, ЧАЩЕ — УГОЛОВНЫМ, НО БЫВАЕТ, ЧТО И АДМИНИСТРАТИВНЫМ. ДУРАКАМ СООБЩАЮТ: ТАКОЙ-ТО ТАКОЙ-ТО ОСВОБОЖДЕН ОТ ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ, ПОСКОЛЬКУ УЛИЧЕН В ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ, ХИЩЕНИИ, ВОРОВСТВЕ, ВЗЯТОЧНИЧЕСТВЕ, НЕДОМЫСЛИИ, ХАЛАТНОСТИ. И т. д. И т. п. И ДУРАК ДОВОЛЕН: СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛА! (Мрачное торжество — как мы помним!) УПУСКАЯ ИЗ ВИДУ ПРИЧИНЫ, ТО ЕСТЬ СУТЬ ПРОИЗОШЕДШЕГО. Имярек награбил? Награбил! Ну так что проку снимать его с должности и наказывать? Или даже конфисковывать нищее имущество, которое он представил для описи, спрятав все действительно ценное и отправив за рубеж все сколько-нибудь стоящее. ДА ОН НАГРАБИЛ СТОЛЬКО, ЧТО РАДИ СОХРАНЕНИЯ ЭТОГО БОГАТСТВА МОЖНО ПАРУ ЛЕТ ОТСИДЕТЬ ЗА РЕШЕТКОЙ — В КОМФОРТНОЙ ОДНОМЕСТНОЙ КАМЕРЕ С ХОЛОДИЛЬНИКОМ И ТЕЛЕВИЗОРОМ! Он награбил столько, сколько дураку не снилось! Обеспечив себя, детей, внуков и правнуков. Поэтому любые штрафы и придирки — ему как с гуся вода! Если вы способны удовлетвориться объявленным порицанием, снятием жулика с должности — вы счастливец, не тратящий понапрасну нервы и не забивающий голову рассуждениями о справедливости или неадекватности возмездия. ВЫ — СЧАСТЛИВЧИК. ТО ЕСТЬ — ДУРАК. Синонимичность этих понятий не вызывает сомнения.