— Люди будут путаться, — высказал опасение я.
Маркофьев улыбнулся:
— В нашем бизнесе чем больше путаницы, тем лучше, — сказал он.
Но и этот банк прихлопнули.
Сынок Маркофьев смотал удочки и уехал в Ливию, но нам и дальше нам продолжало фатально не везти.
Маркофьев совсем было собрался грабануть Алмазный фонд, но группу взлома захватили на подходе к хранилищу.
Других не трогали, не арестовывали, позволяли делать что угодно, а нам ставили палки в колеса…
Мы терялись в догадках — откуда и почему рушатся на нас лавиной напасти?
Маркофьев хотел как лучше, а ему не позволяли.
Несмотря на его правильные, глубокие, всеобъемлющие мысли, выводы и прозрения, он кому-то явно мешал.
Вскоре на Маркофьева было произведено покушение. Стреляли пять раз. Он чудом остался жив…
— Я не сержусь, — говорил Маркофьев, трясущимися руками подбирая пули, сплющенные о стену, возле которой его настиг залп. — Но я не понимаю: за что?
Он сломал голову, пытаясь предусмотреть неожиданности и не допустить новых покушений. Но под днищем его автомобиля рванула мина. Кто мог эту акцию организовать и зачем она могла кому-то понадобиться? Хорошо, что машина была в этот миг пустой…
Однако Маркофьев резко сбавил обороты и усмирил амбиции.
Через Ивана Грозного — он предложил Президенту быть заодно. Выдвинул гениальную идею — даешь России двух президентов!
Это было очень по-новому и демократично.
— Если заболеет один, его подменит второй… И потом дел столько, невпроворот… Тут и трем президентам головной боли хватит, — растолковывал свою позицию он.
Президент не отвечал.
Маркофьев вновь попытался угодить, заявив:
— Не странно ли, что в стране, где все часы идут в ногу и показывают одно и то же время, отдельные граждане не желают действовать согласованно?
И это не помогло.
Вывод. Неудачи подстерегают там, где даешь слабину, идешь на компромисс. Как только займешь твердую, неуступчивую позицию — с тобой начинают считаться. А вихляешь — в ахиллесовы извивы жалят. НЕ ДАВАЙ ПОВОДА!
Так же спокойно, как говорил о физическом устранении нескольких особо ярых своих врагов, он рассуждал теперь о собственной вероятной гибели и предусматривал несколько вариантов покушения на свою жизнь. Он держал в поле зрения людей, которые особенно ему досаждали.
Все восемь его московских квартир пребывали в постоянной готовности принять хозяина. В каждой из них прислуга готовила вечером ужин, расстилала постель… Но мой друг он лишь в самый последний момент объявлял, по какому адресу поедет ночевать. Жизнь стала не в радость. Маркофьев не доверял никому. Из бронированной своей машины выходил под охраной двух телохранителей, которые представляли собой как бы две стороны бутерброда, Маркофьев же являлся начинкой.
Именно тогда Маркофьев выступил с удивительной инициативой: присваивать всем, кто дожил в России до 30 лет — орден Славы 1-ой степени, до 40 лет — орден Славы 2-ой степени, а тех, кто перевалил за полувековой рубеж — считать полным Георгиевским кавалером и Героем Отечества (с пожизненной пенсией в триста долларов).
— Потому что выжить в этой стране практически невозможно, — говорил он. — И каждый, кто сумел это сделать, заслуживает самой высокой благодарности.
Его инициатива получила самый широкий резонанс и поддержку среди населения. По рейтингам и опросам общественного мнения он снова резко вырвался вперед и лидировал, оставив президента далеко позади.
В ответ прозвучали новые выстрелы…
Вечером Маркофьев собрал на обворованной даче совещание. Решали, что делать. Но придумать ничего не могли.
Уже когда собрались разъезжаться, за мной заехала Вероника. И принесла конверт, который обнаружила на крыльце. Его с большими предосторожностями вскрыли и обнаружили внутри аудиокассету. Которую тут же воткнули в магнитофон и услышали глухой голос:
— Если не остановитесь, мы вас убьем.
Маркофьев сидел бледный.
— То есть как? — спросил он.
И голос ответил:
— А вот так. По-настоящему. Всерьез.
Трагедия прикатилась с неожиданной стороны. На дачу, в момент, когда мы ужинали и бросали Джеку и Джою куски мяса и кости, пожаловал Иван Грозный. Он приехал на машине с мигалкой. И вошел в дом, увешанный оружием: автоматами, пистолетами и гранатами.
Мы прервали трапезу и смотрели на него вопросительно.