Какую роль играет сознание в процессе нахождения решения в ситуации, подобной вышеописанной? Вывод был осуществлен, решение, возможно, единственно верное, найдено. И при этом сознание в явной форме не участвовало в анализе складывающегося положения.
Что вообще делает сознание, кроме того, что позволяет собирать информацию, проверять выводы, явно формулировать посылки и заключения? Неужели мы и в самом деле настолько несамостоятельны в своей мыслительной деятельности, насколько это следует из высказываний “Операторов”?
Этот вопрос фактически означает: какова роль сознания в принятии решения? Оставим в стороне очевидные вещи: обеспечивает сохранение последовательности в рассуждении, дает возможность выявить скрытые шаги в умозаключении, позволяет проследить возможные следствия, оценить правильность вывода и т.п. Подумаем, зачем нужно озвучивать сознанием аргументы, которые подбрасывает бессознательное? Для того, чтобы управлять поведением человека? Этого не может быть, потому что множество вещей отлично направляются бессознательными решениями. (Взять хотя бы случай Барбары, когда ее язык “самостоятельно” отстаивает ее право на отношение, как к нормальному, здоровому человеку.) Для того, чтобы упорядочить аргументацию? А зачем это нужно, если и без упорядочения и вообще без информирования сознания человек может действовать более эффективно, чем с включенным сознанием? Скорее всего и это не причина.
Я вижу здесь такой вариант ответа: для сохранения психического здоровья. Нынешний уровень организации человека и всего мира людей в целом таков, что он ориентирован на мир сознания. Вся наша культура, наш язык, мышление, даже чувствование адаптированы к миру, где доминантным является сознание. В этом мире возможны только такие положения вещей, которые допускаются сознанием, только такие цепочки событий, которые готово принять сознание, только такие способы рассуждения, с которыми соглашается сознание.
Когда в ситуации болезни сознание умолкает (или, по крайней мере, его голос сильно ослабевает), и руководство на себя берет бессознательное, оно продолжает действовать в интересах человека, хотя, на первый взгляд, это не всегда выглядит так. Возможно, бессознательное знает, что человека опасно полностью убирать из мира сознания. Тогда он уже туда никогда не вернется. Поэтому, хотя бессознательное и берет на себя труд анализа ситуации и выработки оптимальных решений, тем не менее оно предпочитает знакомить сознание человека с результатами своей деятельности, чтобы сохранить возможность будущего возвращения в мир здоровых, построенный именно на ведущей роли сознания. Как мы видели, бессознательное прибегло к диктату только в ситуации крайней опасности. В других случаях оно предпочитало либо информировать сознание, либо даже убеждать его доступными бессознательному средствами.
Обратим внимание еще на одно обстоятельство: предпринимаемые Барбарой на основе советов бессознательного шаги вели к положительным для нее результатам. Конечно, так бывает далеко не всегда, но важно, что так бывает хотя бы иногда. Т.е. важно, что возможно, что сознание отключено, а поведение человека, направляемого бессознательным, в сложнейших, конфликтных ситуациях оказывается чрезвычайно эффективным. Ведь именно это обстоятельство служит основанием для того, чтобы задаться вопросом о том, зачем нужно сознательное озвучивание аргументов.
Итак, возможно, что бессознательное стремится минимизировать отрыв больного человека от мира здоровых людей, который целиком ориентирован на сознание (по крайней мере, в западной культуре).
Давайте задумаемся над тем, что из всего того, что Барбара рассказывает о себе, о своих действиях в период болезни, свидетельствует о ее безумии (разумеется, кроме марсиан, Операторов, ее неспособности отвечать на простейшие вопросы и предпринимать простейшие действия). Иначе говоря, что в поведении Барбары, принимавшей решения по подсказкам бессознательного, было безумным? Как ни смешно, ее безоговорочное доверие голосам бессознательного. Потому что сами-то ее действия были для нее достаточно успешными: сумасшедшая, она колесила по стране полгода без того, чтобы ее кто-то заподозрил в безумии; смогла выйти из психиатрической клиники, избежав лечения; выздоровела. Для человека европейской культуры именно склонность слепо доверять подсказкам бессознательного без их осмысления на уровне сознания кажется наиболее странной.