Я беру чистый лист бумаги и каллиграфическим почерком вывожу.
"Президиум Академии Наук. Прошу допустить меня для участия в конкурсе на замещение вакантной должности директора Института экономики".
Ставлю дату и подпись.
"Фот, тяк!"
7.
Первой о моем заявлении, как всегда, узнает Галина Ивановна.
Я вхожу в самую большую и самую светлую комнату нашего отдела. Женщины сидят на своих местах. Тут же присутствует Галина Ивановна.
Позу, в которой сидит Галина Ивановна, я могу охарактеризовать только как позу неудовольствия.
Локоть лежит на столе. В свисающей руке - пластмассовая линейка, которой Галина Ивановна постукивает себя по бедру...
"Он что, сам не понимает?"
Судя по тому, что при моем появлении в комнате воцаряется тишина, я делаю вывод, что до этого речь шла обо мне.
"Соперник нашего кумира - наш кровный враг!"
- Галина Ивановна, зайдите ко мне,- говорю я.
И уже в дверях замечаю висящие в воздухе слова:
"Владеть кинжалом мы умеем, мы близ Кавказа рождены!"
Как я их раньше не замечал.
... Галина Ивановна стоит в дверях. Сейчас она не просто секретарь-машинистка, наша незаменимая подавала, "сестра-хозяйка" (и пр., и пр., и пр.), она еще и мать Олега Кошевого в исполнении народной артистки СССР Тамары Макаровой.
"Я не знаю, где мой сын. А если бы и знала, то все равно бы не сказала. Даже под самыми страшными пытками."
Я (с немецким акцентом):
- Матка, садись!
Г а л и н а И в а н о в н а (садится).
Я:
- Яйко, млеко...
Г а л и н а И в а н о в н а :
- Чего-о-о?
"Нет, что это я, в самом деле? Совсем не туда забрел."
... Галина Ивановна стоит в дверях.
Я (заискивающе):
- Садитесь!
Г а л и н а И в а н о в н а :
- Я постою.
Я (ни к селу, ни к городу):
- Вы умело строите диалог. У вас навыки опытного драматурга.
Г а л и н а И в а н о в н а :
- Чего-о-о?
"Нет, так дело не пойдет! Надо взять себя в руки. Вздохнуть выдохнуть..."
... Галина Ивановна стоит в дверях.
Я:
- Садитесь!
Г а л и н а И в а н о в н а :
- Я постою.
Я:
- В ногах правды нет.
(Эта реплика лишняя. Потом уберу.)
Г а л и н а И в а н о в н а (молчит).
Я:
- Я написал заявление.
Г а л и н а И в а н о в н а (молчит).
(По-моему, здорово!)
Я:
- Ваше мнение?
Г а л и н а И в а н о в н а (молчит).
Я (снова):
- Ваше мнение?
Г а л и н а И в а н о в н а (молчит).
Я (начинаю грызть ногти).
(Стоп! Что-то я все время грызу ногти. Это литературный штамп. От повторов надо избавляться.)
Я (глядя в окно):
- Ваше мнение?
Г а л и н а И в а н о в н а :
- У вас нет никаких шансов!
И тут происходит неожиданное.
Стопор, удерживавший стотонную лебедку, срывается; и она, с нарастающим грохотом, начинает раскручиваться...
"Кто вы такая? - кричу я. - Кто вам дал право оценивать мои шансы?"
(Глупость! Права не дают, их берут.)
Стальной трос свистит в ушах...
Я - ЛИЧНОСТЬ! Понимаете? Л и ч н о с т ь ! Уникальная, особая, неповторимая. Есть Высшая Сила (Бог, сверхинтеллект, назовите как угодно), она покровительствует мне. Я ей и н т е р е с е н ! Она всегда помогала мне, поможет и сейчас.
Так уже было.
В пятом классе мне нравилась одна девочка. У нас были соревнования по бегу. Я очень хотел победить! Обычно я приходил к финишу вторым. Первым приходил Вовка Краснобаев. Но в этот раз у него развязался шнурок. И первым пришел к финишу я.
Я! (Ходящая ходуном лебедка сотрясает здание.)
"Лечь!" - неожиданно приказываю я Галине Ивановне.
Галина Ивановна бухается на пол.
- Принять положение "упор лежа"!
Галина Ивановна подчиняется.
- Лечь! - Встать! - Лечь! - Встать! Я пытаюсь перекричать грохот лебедки.
- Лечь!
- Встать!
- Лечь!..
Груз ударяет о землю; поднимается целое облако пыли, похожее на атомный гриб. Делается тихо.
- Встать! - командую я.
Галина Ивановна медленно поднимается...
- Оправиться!
Галина Ивановна одергивает гимнастерку...
- Кру-гом!
Галина Ивановна разворачивается...
- Марш!
... Галина Ивановна стоит в дверях.
- Звонили из библиотеки, - говорю я. - Пришли новые поступления. Надо их забрать.
- Хорошо, - роняет Галина Ивановна и, описав взглядом полуокружность, скрывается за дверью.
При чем здесь "хорошо"? Подчиненный должен говорить: "Есть!" или "Слушаюсь!", в крайнем случае.
8.
Вечером меня навещает Виктория. Час назад Вольдемар умотал на симпозиум - в Хабаровск, и Виктория прямо с вокзала - ко мне.
Я помогаю ей раздеться. Цепляю на "плечики" шубку, достаю из рундука тапки...
Виктория молчит, но по ней видно, что она уже знает о моем заявлении.
"Она знает, что я знаю, что она знает..."
И так до бесконечности.
Я могу только догадываться, какие арифметические действия производятся в данный момент в этой гладко зачесанной головке.
Чистый лист бумаги разделен пополам вертикальной линией. Актив и пассив. У актива есть подзаголовок "муж", у пассива - "любовник". Или наоборот: непринципиально!
Далее идут расчеты: стр. 10 (х) стр. 20 (:) стр. 4 ... и т.д.
Внизу - баланс. Он явно не в мою пользу. Но что я знаю наверняка - так это то, каким будет финал нашей встречи.
В и к т о р и я (приподнимая вуаль):
- Умоляю! Ради нашей любви. Забери свое заявление! Несолидно? Чем объяснить? Скажи, что с тобой приключился солнечный удар. Откуда я знаю про удар? Милый мой, женское сердце не обманешь. Баба, - она нутром видит!
Я (кусая локти, маячу по комнате).
В и к т о р и я (бросает последний козырь):
- А за это я отдам тебе свое самое дорогое!
Я (устремляюсь к ее сумочке).
"Шутка!"
Ладно, сдаюсь! Ваша взяла. Терпеть не могу, когда люди унижаются. Честно говоря, мне самому это директорство, как зайцу стоп-сигнал. Больше всего на свете я ценю свободное время. Короче, уговорили! Пусть Вольдемар будет академиком, а ты ... "Академшей", что ли? К тому же, когда спишь с женой академика, поневоле чувствуешь себя ЧЛЕНОМ-корреспондентом, как минимум.
Мы пьем шампанское. Виктория не сводит глаз с экрана. Там Цезарь Калигула изголяется над новобрачными. Поставил жениха "зюзей" ("зюзя" - это буква "з", поваленная набок, попой кверху,- примеч. авт.) и пользует его куда ни попадя.
"Бр-р-р! Не приведи, господь".
Я целую Викторию...
Удивительно, что она до сих пор не коснулась цели своего визита. Она не может не понимать, что с налету такие дела не делаются. Меня надо ПОДГОТОВИТЬ.
Может быть, она считает, что решит все проблемы со мной, как говорится, уже "в дверях"?
В и к т о р и я (подкрашивая губы перед зеркалом):
- Да, чуть не забыла! Забери свое заявление, не позорься. У тебя же нет никаких шансов! Ну, все, мне пора. Пока!
Я начинаю раздевать Викторию...
Переворачиваю ее с боку на бок...
Подкладываю ей под живот подушку...
Ее выдержке можно только завидовать. Что значит, польская кровь!
"Еще Польска не сгинела!.."
(За слова не ручаюсь.)
Кстати, предлагаю идею монументального - по размерам - полотна: "Польская партизанка на допросе у "сусанинцев". В роли второго "сусанинца" Мак-Дауэлл. Подпольная кличка: "Тяжеловес". Виктория мужественно сносит экзекуцию.