— Робби, как дела со списком-88? — спросила вдруг Никки.
— Пока никак, — из динамика Робби раздалась искусная имитация тяжёлого человеческого вздоха. — Никак не могу поймать общего принципа, который объединяет этих людей. Здесь есть популярный сетевой журналист, знаменитый актёр, педагог-новатор, а также два писателя — один романист, другой — экофилософ и эссеист… Я насчитал пятнадцать политиков, королей и бизнесменов, но больше всего — учёных и инженеров: более шестидесяти человек. Среди них есть маститые, но в большинстве своём — это молодые люди до тридцати лет, малоизвестные за пределами своей научной области. Я не понимаю, что их объединяет. Вижу лишь два общих признака: каждый человек из этого списка или очень умён, или очень влиятелен.
— Они знают друг друга? — спросил Джерри. — Может, это какая-то организация?
— Уровень личных знакомств не выше случайной выборки, — ответил Робби.
— Думай лучше, — сказала Никки, — копай по всем параметрам… Объединять этих людей может то, что они очень ВАЖНЫ. Возможно, они знают какой-то секрет или что-нибудь подобное…
— Ко мне подходил профессор Тхимсот, — сказал Джерри, — чтобы познакомиться с сыном старого друга…
— Вот как, внезапные старые друзья? — настороженно отреагировала Никки. — И что он хотел?
— Судя по всему — подружиться и со мной…
— А потом порасспрашивать о материалах, оставшихся от твоего отца…
— Я тоже так думаю, — кивнул Джерри, и по его лицу прошла судорога.
Подошли Дзинтара с Хао, и разговор закрутился вокруг предстоящего биологического экзамена, который снова превратился в состязание с коперниканцами.
На экзамене-соревновании по гено-биологии перед школьниками поставили всего одну задачу — спроектировать организм, способный выжить в низкогравитационном мире с водородно-метановой атмосферой и обычным уровнем солнечного облучения. Студенты склонились над управляющими поверхностями компьютеров, многие надели виртуальные шлемы и сенсорные перчатки для лучшего манипулирования генетическими блоками будущих метановых монстров.
Некоторые мечтали слепить всего лишь бактерию, живущей на энерговыделяющем процессе с участием метана; кто-то замахнулся на растение-губку. Джерри, имеющий давний опыт в проектировании червяков, стал изобретать модификацию Caenorhabditis elegans с метаново-водородным метаболизмом. Никки затеяла сконструировать плавающую в атмосфере медузу с водородным пузырём, пользуясь любимой программой-дизайнером для виртуальных генотипов и геномов.
Просидев восемь часов у компьютерных экранов, Никки и Джерри сдали экзамен на отлично, а результат девушки даже попал в десятку лучших эйнштейнианцев — правда, лишь на седьмое место. Но общий результат состязания был плачевен — Школа Коперника победила Школу Эйнштейна в соревновании по биологии!
Рекордсмен состязания, коперниканка Даяна Смолуховски сумела за время экзамена создать впечатляющего водорододышащего ящера — корявого и медлительного, с десятью ногами, зубастым раздвоенным языком и развесистыми кустами жабер возле грибообразных ушей. Мало того — рыжая смешливая Даяна даже успела спроектировать пищевую цепь для своего питомца, и ящер вызвал невольное восхищение зрителей, ловко вылавливая языком крылатых лягушек, порхающих в метановом тумане.
Расстроившись из-за проигрыша команды Колледжа, директор Милич навыдирал из пышной шевелюры столько волос, что их хватило на пару превосходных шерстяных носков.
Глава 4. Письмо единорога
Жужжащий как шмель посыльный колибри принёс в клюве официальное письмо для Никки, нетерпеливо дождался подтверждения о получении и умчался цветной молнией.
Никки распечатала крохотный конверт.
Её приглашали на заседание комиссии Попечительского совета Колледжа.
«Зачем я им понадобилась?» — удивлённо подумала Никки. Она уже познакомилась с двумя попечителями — банкиром Хиггинсом и королём Дитбитом. Ничего хорошего в этих знакомствах Никки найти не удалось.
В назначенный час она поднялась на пятый этаж Главной башни.
Секретарь директора Милича ввела Никки в большую жаркую комнату, где за длинным столом сидело человек семь. Они тихо переговаривались, перекладывали перед собой какие-то бумаги и искоса посматривали на вошедшую студентку.
Никки огляделась. Комната была увешана портретами очень солидных людей и излишне нагревалась вечерним солнцем — часть обширного арочного окна даже зашторили. На столе комиссии густо стояли графины, стаканы и вазы с кондитерской мелочью. Девушка рассмотрела присутствующих попечителей, но они оказались пожилыми и незнакомыми.
Пауза неприлично затянулась. Никто не пригласил Никки сесть, да и стульев вокруг неё не наблюдалось.
«Если бы сюда вошёл король Дитбит, они тоже бы игнорировали его? Почему взрослые не видят в школьнике человека, равного себе?»
Другой человек давно бы закипел. Струйки пара уже свистели бы, а крышка дребезжала. Но Никки лишь пожала плечами: «Неприязнь стариков к нам можно понять. Обычный подросток не равен королю, а гораздо богаче — у него есть роскошь будущего. Любое завтра выше, чем вчера.»
Наконец, рослая седая дама, сидящая в центре, подняла глаза от бумаг и, не здороваясь, спросила:
— Вы — мисс Гринвич?
Обычный школьник трепетал бы перед строгой комиссией и психологическим давлением, витающим в сухом и душном воздухе попечительской комнаты, но Никки выросла очень независимой девушкой и в таком месте, где взрослых совсем не было. Поэтому абсолютно никакого пиетета перед ними она не испытывала, за что Джерри восхищённо называл Никки «социальным динамитом».
— Да, — ответила Никки. — А вы кто? Представьтесь, пожалуйста.
Дама была определённо шокирована таким вопросом и многозначительно переглянулась с коллегами по столу.
— Вы находитесь перед благотворительной комиссией Попечительского совета. Я — председатель этой комиссии, — невыразимо величественно сказала дама. — Меня зовут миссис Ругфинкель.
От почтительной судороги почтовый колибри упал с жёрдочки и обкакался.
Остальные присутствующие своих имён не назвали.
— Здравствуйте, миссис Ругфинкель! — дружелюбно сказала Никки. — Приветствую и вас, безымянные дамы и господа, — обратилась она к другим членам комиссии.
Все опять стали переглядываться, безмолвно обмениваясь негативными впечатлениями о невоспитанной девице.
Никки надоело это кручение головами, и она сказала, чтобы ускорить процесс внутрикомиссионных обменов:
— Чем я могу вам помочь?
Миссис Ругфинкель надменно сказала:
— Мы вызвали вас, чтобы вам помочь.
— Отлично! — жизнерадостно сказала Никки. — Тогда помогите мне найти стул.
От стола донеслось возбуждённое шипение — будто в змеиное гнездо уронили полный горячий чайник. Тем не менее, рукастый директорский кентавр принёс Никки стул. Она поблагодарила железного джентльмена, уселась поудобнее и сказала, обращаясь к комиссии:
— Что-нибудь ещё? Высказывайтесь посмелее.
Председатель закатила глаза к небу:
— Я читала ваше досье. Это ужасно! Вы делали необоснованные сенсационные заявления журналистам! вызывали нездоровый ажиотаж вокруг Колледжа! нанесли тяжёлую травму школьнику, сыну члена Попечительского совета! оскорбили самого Председателя совета!
Последнее больше всего не укладывалось в небольшой голове миссис Ругфинкель.
— Ещё неполный, но уже впечатляющий список достижений, — прогудел огромный человек в буддистских шафрановых одеждах, равнодушно не поднимающий глаз из-под обширной морщинистой лысины и рисующий что-то в блокноте. — И всего за один год обучения.
— А, так вы хотите помочь мне тюрьмой? — догадалась Никки.
— Нет, — с нескрываемым сожалением сказала Ругфинкель. — Мы хотим оказать вам финансовую помощь.
— Ой! — удивилась Никки.
— Наша комиссия поддерживает нуждающихся студентов и сирот, которым не хватает денег на оплату обучения, — приветливо пояснила очень худая женщина в синей шляпке с густой вуалью.