В 2000 году я побывал в Тайбэе и в Сеуле. В Тайбэе мне представился случай поговорить с молодыми людьми, фанатами всего японского. Когда я поинтересовался, чем же им так полюбилась эта страна, последовал ответ: «Как? Ну, там же наверняка все такое кавайное!» «Если пристально приглядеться, то кавайным покажется даже то, что поначалу не выглядит таковым. И в этой метаморфозе столько кавайности!» Однажды на кинофестивале в Пусане Таданобу Асано[8] поднялся на сцену для приветствия. В тот же миг окружившие сцену молоденькие девчушки хором завопили: «КА-ВА-И!» Для Кореи, где каких-то два года назад исполнение японских песен было строжайше запрещено, это было невообразимым зрелищем.
Спустя некоторое время в Токио на каникулы приехала моя коллега и знакомая[9], переводчица прозаика Кэндзи Накагами[10], читавшая лекции в одном из университетов восточного побережья Америки. Она рассказала мне такую историю. Размышляя о том, как бы связать свой будущий курс с японской девичьей культурой, она забрела в огромный книжный магазин и оказалась просто-таки погребена под книжными полками, уставленными романами и сборниками эссе для девочек, фотоальбомами, книгами по дизайну и моде, а когда она увидела сбоку на стеллаже надпись «Girls’ Culture» на английском, это произвело на нее настолько сильное впечатление, что она даже сделала несколько фотографий. Чтобы в Америке девочки пубертатного возраста составляли такую общественную ценность — этого просто быть не могло. Однако количество соответствующих полок в токийском книжном свидетельствует о том, насколько важное место в японской культуре занимает все, что имеет отношение к девочкам. К этому надо добавить несметное количество манги для девочек, а также книги и фотоальбомы, посвященные идол-группам и театру Такарадзука[11]. Похоже, японская девичья культура явно находится на периферии научных исследований, решила моя коллега и вернулась в Америку, накупив своей дочке гору сувениров с Hello Kitty. В тот год «Унесенные призраками»[12] получили Гран-при на Берлинском кинофестивале. В одной парижской галерее открылась выставка героев японской анимации под названием «KAWAII»; на биеннале в Венеции японский павильон устроил показ анимэшных красавиц. В Гарварде собрались молодые исследователи Восточноазиатского региона и устроили конференцию, посвященную феномену под названием «CUTISM»[13]. По аналогии с дадаизмом и кубизмом это новое слово предполагает новое явление: «каваизм».
Правящая эстетика общества потребления
Сегодня с явлением каваии можно столкнуться повсюду. Прогуляемся по тем местам, где тусуется токийская молодежь, будь то район Сибуя или Харадзюку. Всякие изображения и условные обозначения на улицах, начиная с цифровых мониторов и заканчивая рекламой магазинов, — все сдобрено пряностью под названием каваии. Здания банков, которые изначально должны были сохранять строгость, украшены многочисленными фигурками персонажей анимэ. Что касается прохожих, то они заняты поисками всяких мелочей в подарок друзьям, то и дело хватаясь за мобильные телефоны, к которым прицеплены грозди малюсеньких брелочков. Их сумки увешаны крошечными мягкими игрушками либо испещрены персонажами анимэ. Молодежная уличная мода, в отличие от лондонских панков или модов, не производит впечатления политизированной, несущей в себе культуру сопротивления. Молодежь кавайна и потому одевается соответствующе. Круглые значки марумодзи и «язык Нори-Пи» 1980-х, отаку 1990-х, наконец бум моэ[14] 2000-х — пожалуй, можно сказать, что японская каваии-культура — явление, отличающееся от всех мировых субкультур своим положением вне политики.
Но если Японию еще можно покинуть, то можно ли покинуть культуру каваии, как-то отделаться от нее? Действительность утверждает, что нет. В эфире транслируют анимэ; пользуется спросом манга, у персонажей которой в каждом глазу по огромной звезде; девочки выстраиваются в длинные очереди к принт-клубам[15]; на витринах выставлены сувениры с Китти и фигурки юных милашек, и все это без исключения — пространство, где правит эстетика каваии. Она преодолевает государственные границы, языковой и социальный барьеры, собирает людей в самых невообразимых местах, становится причиной перемены облика под названием косплей[16], превращается в существенный фактор в условиях общества потребления.
9
Скорее всего, имеется в виду Ив Циммерман (Eve Zimmerman), преподаватель колледжа Уэллсли.
10
Кэндзи Накагами (中上 健次, 1946–1992) — японский писатель, поэт, критик. Представитель касты
11
Идол-группы — поп-группы, состоящие из молоденьких девушек, чрезвычайно популярное явление в массовой культуре Японии. Театр Такарадзука — исключительно женский по составу труппы театр, находится в префектуре Хёго.
14
15
Принт-клуб (яп. «пурикура», от print club) — автоматические фотобудки, где японская молодежь печатает свои портретные фотографии крошечного размера, украшенные сердечками, звездочками и пр. В расширительном значении — все, что связано с культурой подобных изображений, в том числе сами снимки.
16
Косплей — от англ. costume play, своего рода маскарад, в рамках которого молодые люди наряжаются персонажами анимэ и в таком виде прогуливаются по специально отведенным для подобных прогулок кварталам Токио (самое популярное из таких мест — Харадзюку). Слово вышло за пределы анимэ-среды: косплеем часто называют вообще переодевание в персонажа того или иного произведения; в русском языке появился сленговый глагол «косплеить».