-- Во-первых, до сегодняшнего вечера я при всём желании не успею исправить последствия твоего могучего удара, -- возразила я. -- А во-вторых, приходи в любое время.
-- Боюсь поверить в это счастье, но... ты в самом деле избавилась от этого мазилы?! -- подозрительно уставился на меня ту Трум.
-- Ну, скорее он от меня избавился, -- вымученно и криво улыбнулась я, закусила губу и напряжённо уставилась на собственные руки, уговаривая их не трястись.
-- Финь, ты что, переживаешь по этому поводу?! -- через несколько секунд растерянно переспросил Миришир, пригибаясь к столу, чтобы заглянуть мне в лицо. -- Финь, из-за этой пылежорки линялой?! Да он твоего мизинца не стоит! Радоваться надо, что вовремя избавилась!
-- Мух, только не надо меня воспитывать, ладно? -- огрызнулась я с недовольной гримасой. -- Это только ты можешь переключиться мгновенно и не способен страдать дольше пары минут, а большинству нормальных и даже ненормальных людей нужно какое-то время. Я не собираюсь ставить крест на собственной жизни, начинать считать себя ущербной или в чём-то винить, но мне требуется привыкнуть к перемене и смириться с ней.
Несколько минут я работала в тишине, которая первое время казалась напряжённой, но потом расслабилась и превратилась в уютно-сосредоточенную. С рукой Миришира всё было просто и понятно: как любой сложный механизм она потихоньку изнашивалась от интенсивной работы. Тревожащие Муха задержки в срабатывании вызывал обыкновенный люфт, накапливающийся в длинной цепи передач от плеча до пальцев. Для любого машината проблема ту Трума и проблемой-то не является: все параметры укладываются в пределы нормы. Но человеческий разум работает быстрее машины, а разум Миришира и вовсе на редкость неугомонный, поэтому набегающие доли секунды ужасно его нервируют и кажутся бесконечными. Подтянуть пружинки, подкрутить регулировочные винты -- работа простая, но долгая и кропотливая. Теоретически, Мух и сам способен всё это сделать, но ему банально не хватает терпения. Он сейчас-то сидел как на иголках и буквально весь извертелся. Хорошо, что я это предчувствовала и предприняла меры!
-- Я придумал, -- наконец, торжественно заявил ту Трум.
-- Очередной шедевр? -- иронично уточнила я, насмешливо скосив взгляд на его лицо.
-- Нет, занятие на вечер, -- легкомысленно отмахнулся он. -- Сейчас ты закончишь со мной, я быстро переделаю кое-какие дела, соберу кое-кого, и к восьми часам вечера мы будем у тебя.
-- Зачем? -- опасливо уточнила я, предчувствуя грандиозную пакость.
-- Пойдём отмечать освобождение, -- невозмутимо пояснил Мух. -- Я тебя слишком хорошо знаю. Это ты сейчас вся такая сосредоточенно-деловая, а к вечеру устанешь, раскиснешь и начнёшь совершать глупости. Как лучший друг и практически родное дитя, я просто не имею права этого допустить!
-- Ты просто не можешь допустить, чтобы глупости я совершала в одиночестве, -- насмешливо возразила я.
Своим "внебрачным сыном" ту Трума я окрестила сравнительно недавно, когда мастерила ему коленные протезы. Дословно фразу уже не помнила, но сказана она была в компании и понравилась решительно всем. Кажется, кто-то из случайных знакомых удивился, что при таких нежных и близких отношениях мы с Мухом не то что не женаты, но даже любовниками никогда не были и подобную возможность воспринимали с суеверным ужасом. Мысль радостно подхватил кто-то из своих и попытался соблазнить меня возможностью безнаказанно экспериментировать над ту Трумом, когда тот окажется в моей законной власти. Вот на это я и возразила, что, дескать, как от мужа от него проку ноль, проще оформить опекунство, доказав его невменяемость.
-- Не без этого, -- легко согласился Миришир.
-- И отговаривать тебя, как я понимаю, бесполезно?
-- Разумеется, -- приосанился Мух, насколько позволяла зафиксированная рука.
-- Заходите, пьяницы, что с вами делать, -- со смешком согласилась я.
Во-первых, отговорить ту Трума, когда он вбил что-то себе в голову, невозможно по определению, а во-вторых, друг говорил сущую правду. Он действительно слишком хорошо меня знает и ни словом не ошибся, и за эту решительную непрошеную поддержку я была ему искренне благодарна. Вечером, оставшись в одиночестве, я бы действительно начала думать всевозможные глупости и -- кто знает, до чего додумалась бы! А так... шумно и весело провести вечер с друзьями, приползти домой за полночь, мечтая только о подушке, и утром проснуться, страдая от похмелья, а не от разбитого сердца, -- далеко не худший способ решения проблемы.