И, значит, до того дня как наш Иммануил открыл для публики эту "идею разума", чистосердечная дружба была просто невозможна.
Нам остается только пожалеть Иммануила Канта. Как видно, у него никогда не было друга.
Свою личную недостаточность - а именно отсутствие опыта любви и веры - Иммануил прячет за якобы строгой беспристрастностью ученого.
Он пишет:
"...Не нужно быть врагом добродетели, но - просто хладнокровным наблюдателем, не принимающим страстного желания добра тотчас за его действительность, чтобы в какие то моменты сомневаться в том, есть ли действительно в миро истинная добродетель".
Бесчеловечность этого научного отстранения от братьев по Отцу нашему Небесному приводит к следующим причудливым убеждениям.
Читаем:
"Прибавим к этому, что если только не хотят оспаривать у понятия нравственности всю его истинность и отношение к какому-нибудь возможному объекту, то нельзя отрицать, что значение нравственного закона до такой степени обширно, что он имеет силу не только для людей, но и для всех разумных существ вообще".
Любители животных несомненно признают за ними наличие разума; верующие признают существование умных демонов; но, строго говоря, науке не известны другие разумные существа, кроме людей.
Если мы не правы, то назовите их.... Кант однако не называет никаких разумных существ, кроме человека.
Убеждение в наличии многих других разумных существ, вероятно, коренится в обожествлении Разума: придании ему вселенской субстантивности.
Правоту нашей догадки подтверждает следующее высказывание Канта.
Ссылаясь на евангельский пример святого, утверждающего, что никто не благ, кроме бога, Кант вопрошает:
"Но откуда же у нас понятие о боге как о высшем благе? Только из идеи нравственного совершенства, которую разум составляет a priori и которую он неразрывно связывает с понятием свободной воли".
Откуда следует, что и вера должна поверяться разумом:
"Даже святой праведник из Евангелия должен быть сопоставлен с нашим идеалом нравственного совершенства, прежде чем мы признаем его таким идеалом".
Но Идеал принадлежит сфере творчества, производящей деятельности, тогда как Праведник принадлежит сфере личных отношений с Царем через отношения с ближними.
Разумеется, прежде чем сравнивать праведника с идеалом нужно создать образ (статую) этого праведника в сфере умной красоты, в поле представления.
В любом случае, стремление соответствовать идеалу совершенства распространенное в обществе рождает совсем другую мораль, нежели мораль евангельского праведника.
Это идеологическая мораль служения общему делу: такая, например, как мораль Строителя Коммунизма.
Между тем моральный урок приведенного Кантом в пример праведника заключается в его обращении к окружающим: "Что зовете меня благим...?!".
И это урок смирения перед лицом Всеблагого Царя, который имеет смысл только в личных отношениях. Тогда как в творческой деятельности смирению вообще нет места. Напротив, поощряется дерзость слома и созидания.
Именно здесь потребна "свободная воля" как условие возможности творчества.
Однако, в области морали разум у Канта не созидает: идея нравственного совершенства принадлежит разуму a priori. И вот, в этом-то a priori как раз может прятаться исконная связь человека с Отцом Небесным.
Получается так, что имярек ограничивший свое сознания деятельностью и вынесший личные отношения с ближними за скобки своей идеальности, устанавливает связь с Отцом через представления разума.
В свете этого предположения, навстречу вопрошанию Канта: "...откуда же у нас понятие о боге как о высшем благе, если не от разума?"; мы выдвигаем своё вопрошание: откуда у разума идея нравственного совершенства, если не от Бога?
Кант даёт естественнонаучный ответ: разумом человека наделила Природа.
И, поскольку "высший принцип нравственности" установлен в разуме a priori, постольку ответ Канта фактически эквивалентен сентенции "Так устроен мир!".
Что ж, при таком его устройстве мы вправе ожидать, что среди разумных существ - к каковым относятся люди - будет существовать только добро. Ибо такова природа разума, что в нем заложен принцип доброй воли.
Откуда же тогда берется зло?
Означает ли наличие зла в людях то, что человек не пользуется своим разумом?
И можем ли мы в таком случае полагать зло тождественным глупости?
Получим ли мы ответы на свои вопросы в ходе дальнейшего чтения...(?). Посмотрим.
Пока что ссылка на Природу оказывается чисто формальной, поскольку, по мнению Канта...
"... не следует вообще искать принципы нравственности в знании человеческой природы (которое мы можем получить только из опыта), если эти принципы можно найти совершенно a priori, свободными от всего эмпирического, просто в чистых понятиях разума".
Таким способом наш Иммануил отделяет себя от естествознания и антропологии как исследователя собственного разума - каковое исследование "лучше совершенно отделить" от "всего эмпирического".
Результатом его исследований и должна стать...
"... чистая практическая философия, или метафизика нравственности".
И "такая совершенно изолированная метафизика нравственности, не смешанная ни с какой антропологией, ни с какой теологией, ни с какой физикой или сверхфизикой и еще в меньшей степени с скрытыми качествами (которые можно было бы назвать подфизическими), есть не только необходимый субстрат всего теоретического, точно определенного познания обязанностей, но и дезидераты величайшей важности для действительного исполнения их предписаний".
Как видите, речь идет о "теоретическом познании обязанностей", или осознании себя, как состоящего на службе, на должности.
И особая польза такого самосознания будет заключаться в том, что мы не поверхностно только, а "действительно" сможем исполнить свою Должность, на которую мы уже назначены самим фактом наделения нас Разумом.
Возьмём, к примеру, супружество. В логике Канта это не отношения двух лиц, но совместный бизнес двух предпринимателей, заключивших договор, определяющий их дополнительные роли. С каждой ролью сопряжены обязанности. И вот, допустим, я - жена. Беру на себя обязанности жены, и хочу быть по-настоящему ХОРОШЕЙ супругой. Как стать таковой?
В теории Канта подлинно хорошая супруга та, которая исполняет свои супружеские партнерские обязанности не из корысти, не ради внимания мужа, не в ожидании постельных ласк, а исключительно исходя из принципов, которые я найду в своем разуме.
Притом моя женская простота не может служить препятствием такому нахождению, в силу того, что...
"... все нравственные понятия имеют свое место и возникают совершенно a priori в разуме, и притом в самом обыденном человеческом разуме, а не только в исключительно спекулятивном".