Почти под конец рабочего дня позвонил Босс, сам Сэмюэль Витрэ. Он сообщил Николь, что та может запускать операцию прикрытия. Николь тут же преобразилась. Такие новости ее всегда будоражили и приводили в боевое расположение духа. На какое-то время она забыла о физиологии, о сексе и мужчинах. Она быстро раздала поручения, все стали работать по схеме, которую начальница аналитического отдела приготовила заранее.
Когда все было сделано, Николь поманила к себе пальчиком Марка Садальского, одного из тех, кого она взяла в свою новую команду, которую сама называла «антикризисным комитетом». Марк был той самой палочкой-выручалочкой, которую Николь использовала в такие бурные дни.
– Марк. Мы с работы уедем вместе. Прямо сейчас. Сегодня твой день.
Он радостно кивнул. Но как-то не слишком радостно, как будто это не сюрприз, а заведомо ожидаемое событие. Николь казалось, что Марк втихаря ведет календарик, и вычисляет, когда же получит свободный доступ к телу.
Какой же я становлюсь в эти дни мерзкой и грязной шлюхой… брррр, раз только Марка могу к себе подпустить. Ему нравится все это, он любитель таких отношений. А как он работает языком. Нет, не когда речь произносит, а когда ко мне прикасается… Черт подери! если бы Босс знал, какие мысли сегодня в моей голове, он бы точно за сегодня зарплату не выплачивал.
И все-таки дождаться Николь уже не смогла. Она сдернула Марка с работы еще за сорок минут до конца. Они еще только спускались в лифте, а Николь уже неприличным образом прижималась к бедру Марка и легонько, но настойчиво терлась о его лобок, Марк еле оттащил возбужденную фурию, когда лифт дошел до первого этажа. На стоянке они быстро запрыгнули в машину, и Николь помчалась по дороге к дому.
Марк Садальски был человеком невысокого роста, с широким лицом и густыми курчавыми рыжими волосами. Он носил немного затемненные очки, и клялся, что никогда не оденет «эти проклятые контактные линзы». Как бы Николь не хотела признаться себе, но Марк был самым невзрачным из ее любовников. Она предпочитала парней накачанных, чистеньких, темпераментных жеребцов. Два были мулатами, один – негр. Но все они были одинаково предсказуемы и ужасов ее темперамента в критические дни старательно избегали. А вот Маркус – он ничего, ему что скажешь, то и сделает…
Быстрее к себе. Подняться и все!
Она взлетела по лестнице, Марк бежал рядом, стараясь не отставать, что при его росте было уже подвигом. Он запыхался, бедненький, но был у желанной двери почти одновременно с Николь. Что только делает с мужчиной тестостерон. В квартиру ворвался ураган. Николь рывком сбросила легкий плащик, который в эти дни одевала на работу, заскочила в свою любимую комнату и уселась в широкое кресло, широко расставив ноги. Она оставалсь почти полностью одетой. Раздеть ее должен был Марк, причем раздеть согласно раз и навсегда установленному ритуалу. И где же он! Я же жду, дерьмо… Мужчина же что-то завозился в прихожей. Как похоже на Марка, он такой копуша! Но вот он и появился, приполз на четвереньках, уже без одежды, и уткнулся лицом прямо между ее ножек, стараясь уцепиться зубами за пояс, на который прикреплены были чулочки.
Все было как всегда, и Марк старался изо всех сил, стягивая с Николь одну деталь туалета за другой. Но Николь по какой-то ей даже непонятной причине, никак расслабиться не могла, более того, каждое движение партнера, каждая его, столь привычная ласка, вызывала не наслаждение, а все большее и большее раздражение.
И силы так продолжать уже не было. Она оторвала его лицо от себя и выпалила:
– Стоп, Марк. Иди, одевайся. Не сегодня.
– Что? – Марк выглядел ошарашенным.
– Не сегодня, говорю я тебе.
Он совершенно растерялся. Теперь сидел и хлопал глазами с длинными, но редкими ресницами и совершенно не понимал, что происходит.
– Николь…
– Пшел вон, на хер вали отсюда! Fuckyou! – добавила она на английском для пущей убедительности.
Марк встал и направился к выходу из комнаты. Он шел медленно, как-то слишком гнусно покачивая ягодицами, как будто ждал, что его остановят, пригласят обратно. Но дождался только туфельки, которая угодила ему точно между лопаток острым каблучком.
– Пидорас! – выругалась Николь.
Понимая, что попал под раздачу, Марк тихонько оделся и еще тише просочился из квартиры Николь на улицу.
Черт подери! Николь все никак не могла собраться с мыслями. Она еле сдерживала раздражение. Нет, она в который раз перестала сдерживаться, запустила второй туфелькой по монитору, преднамеренно промахнулась, еще больше распаляя свой гнев, потом ударила ребром ладони по ребру стола. Получилось больно. Даже что-то хрустнуло. Вот только где: в руке или в столе?