-Спасибо… Нет, серьезно. Спасибо… Мне надо было это услышать… - она натянуто улыбнулась, Олег улыбнулся в ответ. Кажется, ее сила к ней возвращалась. Ее обожженное сердце обработали целебной мазью, и раны вот-вот начнут затягиваться. А может… Возможно, уже начали.
-Арина Михайловна, я пойду кота искать. Неспокойно как-то. Из-за меня сбежал. Еще под машину, не дай Бог, угодит.
-Я с Вами… Не думаю, что он мог далеко уйти.
Глава 8. Старый козел лучше новых двух. Часть II.
-Зинаида Львовна! Зинаида Львовна! – пожилая женщина, тяжело дыша, возвращалась домой с пакетом продуктов в одной руке и здоровенным торшером – во второй. Торговый центр находился всего в нескольких минутах ходьбы, и женщине казалось, что пройти такое расстояние с пакетами – раз плюнуть.
Но пришлось не только не плеваться, но и периодически собирать с веток снег, подтапливать его в руке и увлажнять пересушенную ротовую полость. Задышалась, устала… И зачем было ругаться с Яшей в магазине? Неужели не могли дождаться возвращения домой, а там уж…
-Здравствуйте, Мирон Константинович. – Зина приветливо поздоровалась с соседом, с которым они жили бок о бок всю свою жизнь.
Сейчас их дом походит на такой человейник, в котором собрались все самые дряхлые и немощные. Когда-то давно сюда поселились молодожены. Молодость, романтика, дружба семьями, детский смех на каждом этаже. Прошли годы. Сейчас доносятся только кряхтеющие суставы, ночной кашель, да храп.
-А Яков Дмитриевич почему не помогает?
-Яков Дмитриевич уехал…
-Почему?
«Потому что я сама его отпустила!» - с сожалением думала она про себя. А ведь и правда, отпустила. А он предлагал подождать, пока она завершит покупки, чтобы подвезти ее до дома. Но она только язвительно шикнула:
-Не надо. Надеюсь, когда я вернусь, тебя уже не будет в нашей квартире. И твоих вещей… И твоего духу…
Говорила в сердцах, обижаясь. Не задумывалась о сказанных словах, не боялась сама обидеть. А Яша просто кивнул и все, ушел…
Она думала, будет так же, как все эти годы. Она вспылит, а он через пару минут придет мириться. Ждала, что он ждет ее на их стареньком Москвиче у торгового центра. Не ждал…
Все еще была надежда, что Яша дома. Но сейчас, подойдя к подъезду, женщина понимала, - их привычное парковочное место пустует.
Разозлилась еще больше…
-Потому что, Мирон Константинович, наша пятидесятилетняя притирка характеров оказалась безуспешной. Он – в огород по ягоды, я – в лес по грибы. Сколько можно тянуть паровоз в противоположные стороны. А жить-то когда?
-Вы разошлись что ли? Седина в бороду, бес в ребро…
-Ну, знаете… Лучше поздно, чем никогда…
-Согласен. Ой, Зиночка, а можно я помогу Вам донести эту занятную вещицу.
-Торшер…
-Ну да, его… - Мирон Константинович взял на себя высоченный торшер. А Зинаида Львовна подумала:
«Ну вот… И без Яши справлюсь. Порадоваться жизни он решил на старости лет. Будто все эти годы он жил несчастно!».
-А знаете что, Мирон Константинович…
-Что? – не понимал сгорбленный старичок.
-А приходите-ка ко мне сегодня вечером. Поболтаем, молодость вспомним. Я пирог свой фирменный приготовлю, с вишней.
-Ой… Можно. С тех пор, как моя Клавушка отмучилась, я еды нормальной-то не ел.
-Значит, договорились.
-А можно я и Дмитрия Ивановича с собой возьму. Он тоже, бедный, голодает. – С женой Дмитрий Иванович развелся еще 15 лет назад. Так почему-то больше и не женился. О нем ходила какая-то дурная слава, мол, уж очень он неуклюж. Да Зинаида Львовна никогда не слушала все эти сплетни. Просто жила… Радовалась жизни. И вот уж точно никак подумать не могла о том, что ее Яша с ней несчастен.
«Ничего, и без него проживу. Подумаешь!».
«Ничего, и без нее проживу. Подумаешь!» - думал яков Дмитриевич, крутя баранку. Радио в машине, как назло, не работало, из-за снега был плохой сигнал.
Якову уже не хватало жены, пусть он и не хотел этого признавать. Не хватало их интересных многочасовых бесед.
-Ну и пусть. Сам с собой поболтаю… Яш, а помнишь, как мы познакомились? –Конечно, помню… Я пролил стакан томатного сока на твое белоснежное платье. – Меня мама потом отчитывала, когда я сказала, что сама. – Ага, меня она тоже отчитывала, когда через год, прося твоей руки, я признался, что твое платье было безнадежно испорчено с моей легкой руки.
-Да ну! – резко замолчал Яков Дмитриевич.
«Я ж еще не выжил из ума, чтобы самому с собой болтать!».
Дальше ехал молча. Через час он был на месте. Достал из багажника наспех собранный чемодан и вошел в деревянный дом.