Такая личная, субъективная оценка праздности и других доказательств богатства во многом, несомненно, вторична и может считаться по большей части производной. Отчасти мы наблюдаем признание полезности праздности как средства заслужить у других почет, а отчасти это следствие мысленной подмены одного понятия другим. Выполнение работы превратилось в признак низкого общественного положения, поэтому сам труд путем мысленного опущения промежуточных понятий стал рассматриваться как низкий по самой сути.
На протяжении хищнической стадии развития, и особенно в ходе ранних стадий условно-миролюбивого развития производства, которые наступили следом, праздная жизнь была нагляднейшим и убедительнейшим доказательством денежной силы, тем самым подтверждая превосходство вообще, всегда при условии что праздный господин способен предъявить другим жизнь в покое и блаженстве. На этой стадии богатство состояло главным образом из рабов, а выгоды из обладания таким богатством и властью в основном выражались в личном услужении и непосредственных результатах подобного услужения. Нарочитое воздержание от труда становится, таким образом, расхожим признаком превосходства в денежных делах и общепризнанным показателем уважения; при этом, наоборот, поскольку усердный производительный труд считается презренным уделом бедноты, работа признается несовместимой с почетным положением в обществе. Потому-то привычка к прилежанию и бережливости не получала единодушной поддержки со стороны господствующего денежного соперничества. Напротив, данное соперничество исподволь ослабляло стремление к участию в производительном труде. Труд неизбежно становился постыдным, свидетельствуя о бедности труженика, пусть бы он и не считался недостойным занятием согласно древней традиции, унаследованной от более ранних стадий развития общества. Обычаи хищнической стадии утверждали, что производительных усилий мужчинам, здоровым телесно, следует избегать, и эти обычаи укрепились, а вовсе не были отринуты при переходе от хищнического к условно-миролюбивому образу жизни.
Даже не появись институция праздного класса сразу с робкими ростками частной собственности, в силу пренебрежения занятостью в производительном труде она, вне сомнения, стала бы одним из первых последствий обладания собственностью. Здесь нужно заметить, что, пускай теоретически праздный класс существовал со времен зарождения хищнического общества, институция приобрела новый, более полный смысл с переходом от хищнической к следующей за ней денежной стадии развития. Именно тогда и впредь «праздный класс» стал таковым на деле, так и в теории. К этой дате восходит институция праздного класса в своей полноценной форме.
На протяжении хищнической стадии развития общества различие между праздным и трудящимся классами было до некоторой степени лишь ритуальным. Здоровые телом мужчины решительно избегали всего, что, по их мнению, являлось повседневной черновой работой, однако их деятельность ощутимым образом способствовала выживанию и поддержанию жизни группы. Последующая стадия условно-мирного производства обычно характеризуется утверждением принципа рабского труда, стадами скота, появлением подневольного слоя табунщиков и пастухов; индустрия продолжала развиваться, и выживание общества перестало зависеть от средств к существованию, добываемых охотой или каким-либо другим занятием из числа безусловно героических. С этого времени отличительной особенностью жизни праздного класса становится нарочитое пренебрежение любыми полезными занятиями.
Типичными и характерными занятиями праздного класса в этой зрелой фазе его истории выступают почти те же самые по форме виды деятельности, как и в раннюю пору. Это управление, война, развлечения и отправление обрядов. Те, кто склонен чрезмерно вдаваться в тонкости теоретических рассуждений, могут заявить, что все перечисленные занятия косвенно и несущественно «производственные» изначально, однако следует отметить (это принципиально важно), что основным и преобладающим мотивом участия праздного класса в этих занятиях отнюдь не является приращение благосостояния посредством производительных усилий. На этой, как и на любой другой стадии развития общества управление и война, по крайней мере отчасти, ведутся ради денежной прибыли тех, кто в них участвует, но это ведь прибыль, получаемая почетным способом, то есть через захват и обращение в свою пользу. Такие занятия суть хищнические, они не относятся к производительному промыслу. Нечто подобное можно сказать и об охоте, но с одним отличием: когда общество перерастает собственно охотническую стадию развития, сама охота постепенно разделяется на два направления. С одной стороны, это ремесло, которым занимаются преимущественно ради прибыли, и потому элемент доблести в нем практически отсутствует (либо присутствует в малой степени, как бы избавляя занятие от «тени» прибыльного промысла). С другой стороны, охота есть развлечение, попросту говоря, проявление хищнического побуждения. Как таковая она лишена каких-либо заметных денежных стимулов, зато содержит более или менее явные элементы подвига. Подобное преображение охоты, избавление от неблаговидного «ярлыка» ремесла, делает ее достойным занятием и причисляет к деятельности, допустимой для развитого праздного класса.