– Подрасти, детка, – Михеева отодвинулась от Глеба, но потом послала ему воздушный поцелуй. Тот все равно сделал вид, что обиделся.
– Интересно, что такой красавчик здесь забыл? – задумчиво спросила Полина. – Загадка. Но я обязательно узнаю.
Еще бы! Ведь «хочу всё знать!» – девиз Полины Гордеевой.
Влада, которая была первой красавицей нашей гимназии, в это время сидела молча и таинственно улыбалась, накручивая на палец волосы.
Вся эта байда мне изрядно надоела, аж голова начала гудеть. Я решила перевести разговор на другую тему.
– А давайте погадаем? Задаю вопрос: отпустят ли нас сегодня пораньше или заставят сидеть все уроки? – я подошла к стеллажу и взяла первую попавшуюся книгу – какие-то цитаты великих людей.
Мне нравилось так гадать: мама научила. Нужно было сформулировать вопрос, потом взять любую книгу и читать наугад.
– «Не смерти должен бояться человек, он должен бояться никогда не начать жить». Марк Аврелий, – прочла я. – Непонятный ответ.
– Интересно, он женат? – спросила Арина.
– Кто?
– Марк Аврелий, кто же еще. Блин, Лика, ты тормоз, что ли? Конечно же, я про нашего Марка говорю.
– Что? Кого?
– Точно – тормоз. Про учителя нового.
– Его зовут Марк? – я скривилась.
– Ну да, Марк, а что такого?
– Прямо как героя каждого второго любовного романчика.
– А ты откуда знаешь? Читаешь такие книжки, да, Акимова? – влезла Полина.
Все-таки она была очень вредной, не упустит случая поумничать: ах, я читала Маркеса, ах, я читала Борхеса! Если что, я тоже их читала, – скука смертная. Моим любимым писателем был Сэлинджер. Потому что он – правдивый. Настоящий. И ни на кого не похож.
А любовные романы… Их я читала тоже, только это был интерес исследователя. Правда, пока всё, что удалось узнать о любви: имя существительное, нарицательное, третье склонение, женский род. Непостоянный признак: единственное число.
Но Полине я ничего отвечать не стала, много чести.
– Ну и что? Классное имя, мне нравится, – после этих слов Арина зачем-то взяла желтые стикеры и стала наклеивать их себе на ногти.
В этот момент в класс зашла Ирина Владимировна. На ногах у нее были бежевые лаковые туфли с прозрачными фигурными пряжками, похожими на приторные леденцы. Следом тянулся удушающий шлеф пудровых духов. Барби наша несравненная. Сейчас она выглядит более-менее прилично: темно-русые волосы (удлиненное каре), светлый деловой костюм. А вот раньше красилась в платиновый цвет и постоянно носила что-то розовое, за что и получила кличку. Я всегда удивлялась, как она стала директором. Потом поняла: связи и реклама. Барби не уставала повторять, какая она деятельная. Как послушаешь – всё-всё вокруг только на ней и держится. Это, конечно, было очередной туфтой. Например, уроки литературы у нее проходили примерно так: «достали учебники, пишем конспект».
С учениками Барби была на короткой ноге. Например, могла сесть на учительский стол, подкатить глаза и сказать: «Азаренко, бли-и-ин, как ты меня доста-а-ал!» Или: «Кадацкий, ты совсем попутался, что ли?»
И все мальчики в школе ее обожали.
– Ирина Владимировна, – сразу же спросила Михеева, – а наш новый учитель по немецкому женат?
Барби тут же выполнила свой коронный номер: села на стол и подкатила глаза.
– Михеева, ну когда ты, наконец, возьмешься за ум?
Уж кто бы говорил! Хотя меня поведение Арины тоже уже достало – дался ей этот Марк, поэтому я недовольно пробормотала:
– Да какая разница?
Арина удивленно покосилась в мою сторону, а Полина усмехнулась:
– Действительно, для Михеевой – никакой. Жена – не стена.
– Слышь, помалкивай! – огрызнулась Арина.
– Девочки, успоко-о-ойтесь, – пропела Барби, но потом все-таки добавила, – не женат.
– Да? А сколько лет ему? – не унималась Михеева.
– Двадцать пять. Работает в университете, а к нам пришел на замену, потому что Клара Арнольдовна сломала шейку бедра.
После такого потока информации у меня возникло подозрение, что Барби и сама не против поговорить о новом учителе.
– Ах, какое счастье! – прошептала Арина, но так громко, что было слышно на весь класс.
– Что ты сказала? – Барби всё прекрасно расслышала, однако зачем-то переспросила.
– Я в том смысле, ну… что повезло нам! Он так хорошо немецкий знает, еще и в университете, оказывается, преподает.
– Да, повезло! И я надеюсь, что ты, Михеева, да и все остальные, будете вести себя прилично. Потому что мне стоило больших трудов…
Очередную лекцию про большие труды во благо окружающих в этот раз дослушать не довелось. К счастью, у Барби зазвонил телефон и она вышла в коридор. А вернувшись, перешла к другим «великим свершениям» – дала нам задание писать конспект. Правда, потом смилостивилась и отпустила всех по домам.