чень яркие сны. Боже, Энжи не представляла себе, что он имел в виду. Тогда она просто отмахнулась от этой идеи, слишком занятая подробностями предстоящего взаимодействия и не готовая отвлекать душевную энергию еще и на то, чтобы беспокоиться о каких-то грезах, которые, скорее всего, в ее случае, вообще не возникнут. Не вспомнила она их разговор и после того, как выбежала на полной скорости из здания тюрьмы, мечтая только об одном: забыть о Хане и никогда сюда не возвращаться. В течение трех дней все было хорошо: Энжи стремилась максимально загрузить себя работой и сосредоточиться на бесконечном потоке насущных дел, так что ни для посторонних мыслей ни для, тем более, странных снов, в ее жизни места не оставалось. Все изменилось на четвертый вечер, когда, придя домой совершенно измотанной и упав на постель, не раздеваясь, она вдруг оказалась в его руках. «Я не настолько голоден, чтобы брать женщин у себя в голове», - однажды сказал ей он. Но то, что происходило сейчас, не было результатом голода - это было медленное, сильное и тягучее, охватывающее и не оставляющее возможности вырваться, мощное влечение, которое, подобно океанской волне, на полной скорости врезалось в нее, но, в отличие от морской стихии, нисколько ей не повредило. Утром, проснувшись в своей постели одна и осознав, что это был только сон, Энжи несколько минут просто лежала, глядя перед собой и пытаясь решить, что ей дальше делать. Пойти в отдел научных исследований Звездного флота? К тюремному психиатру? К начальнику тюрьмы? И что же она им всем скажет? «Ах, простите, господа, я пять месяцев общалась с заключенным в одиночной камере преступником, и теперь мне снятся эротические сны с его участием». Энжи покраснела. При всем желании, то, что она видела вчера, нельзя было назвать эротическим сном. Она села на кровати и обхватила себя руками. Ее кожа до сих пор горела от его прикосновений. И она была уверена, что если сейчас ее подвергнуть допросу с использованием ментального сканирования, результат будет аналогичным, как если бы она была... Новая мысль подбросила ее на постели. Быстро встав и накинув халат, Энжи отправилась в ванную. Кажется, ей придется все-таки пойти в тюрьму. Но только не к начальнику. Определенно, не к начальнику. *** - Ясно. Стокгольмский синдром, - доктор Леонард Маккой выпрямился и бросил на стол стилос и падд. После того, как «Энтерпрайз» вернулся из последней миссии, Маккой, заявивший, что пяти лет в космосе с него вполне достаточно, собрал вещи и написал заявление о переводе в пенитенциарную службу. «Лечить всяких психов я могу и на Земле, - сварливо сказал он в ответ на удивленные вопросы друзей, - а рисковать своей шкурой и ежедневно смотреть на то, как это делают другие, мне надоело». Во всяком случае, так о его назначении рассказывал Лестер, и у Энжи не было оснований ему не верить. Имя доктора Маккоя пришло ей на ум сразу же, как только она поняла, что столкнулась с проблемой, с которой не могла пойти ни к Лестеру, ни к тюремному руководству, ни, - по крайней мере, пока - в комиссию по делам заключенных или штаб флота. Странным образом именно доктор Маккой оказался одним из тех людей, которым после всего, что она узнала, ей хотелось задать наибольшее количество вопросов. А поскольку он был единственным из всей команды «Энтерпрайз», с кем она, хоть и не близко, но все же лично познакомилась во время одного из первых посещений изолятора, Энжи отправилась к нему. - Стокгольмский синдром? - Энжи никогда не думала, что змеиные интонации Хана когда-нибудь покажутся ей настолько уместными и естественными. - И с чьей же стороны? - она, как и доктор, откинулась на спинку стула и смерила его критическим взглядом. - Уж не с вашей ли? - С моей?.. - кажется, ее выпад невольно сбил его с толку. - Что вы имеете в виду? - Не с вашей лично, - оскалилась Энжи, - вас конкретно в этом сложно заподозрить. Я имела в виду командование флота и капитана корабля «Энтерпрайз». Маккой по-прежнему смотрел непонимающе. - Стокгольмский синдром - это зависимость, возникающая у заложника по отношению к человеку, который держит его в заточении, - холодно напомнила Энжи. - Но для того, чтобы возникла подобная ситуация, недостаточно иметь в своем распоряжении агрессора, - она помедлила, - для этого нужно согласиться считать себя заложником. После ее слов в комнате наступила долгая напряженная тишина. - Ты не знаешь, каким был Джим после этой миссии, - медленно, словно преодолевая сильное внутреннее сопротивление, сказал доктор спустя несколько минут. - Он... - Он, насколько мне известно, выздоровел и на свободе, - отчеканила Энжи, - но отчего-то считает себя по-прежнему пострадавшим, требуя возмещения вины, которая, по его мнению, столь велика, что не имеет срока давности. Маккой нахмурился. - Что ты хочешь этим сказать? - Я хочу сказать, - вздохнула Энжи, - что если капитан Кирк намерен на протяжении всей жизни требовать от своего обидчика искупления грехов, он имеет на это полное право. Мне не ясно лишь, отчего Звездный флот и его пенитенциарная служба полагают это достаточным поводом довести до деменции один из лучших умов со времен Хомски и Хокинга. - Довести до деменции?.. - Маккой, кажется, окончательно потерял нить разговора. - Объяснись, девочка! Энжи, к тому времени вставшая и взволнованно ходившая по комнате, обернулась к нему. - Что тут объяснять? - она смотрела на Маккоя так, как будто у того на голове, как во время брачного периода у алтарианских девственников, выросли рога. - Или вы не знаете, что происходит с теми, кого годами держат в изоляторе? - Им разрешаются ментальные прогулки, - автоматически произнес Маккой и тут же выругался: - Черт! - Вот именно, - Энжи кивнула. - Само по себе заключение в изоляторе не представляет значительной проблемы, - в особенности, если речь идет о психически устойчивом и здоровом человеке. Но вам известно, каков средний срок содержания преступников в этих условиях, назначаемый обычно судебными органами Федерации планет? Внезапная бледность доктора заставила ее снова удовлетворенно кивнуть. - Три года, - почти прошептал он. - По прошествии этого времени заключенных либо переводят в обычную тюрьму, либо разрешают выходить на воздух. - Потому что? - Потому что иначе у них разрушается мозг, - доктор застонал и закрыл лицо руками. Энжи молчала. - Ты же не можешь... Он же не может... - она не слишком хорошо знала бывшего главу медицинской службы «Энтерпрайз», но могла бы поклясться, что ему не свойственны подобные волнение и очевидная неуверенность в себе. - Это просто какая-то ошибка, - кажется, доктору, наконец, удалось взять себя в руки, - когда выносился приговор, никто не думал о том, что происходит с узниками по прошествии первых трех лет, у нас просто не было прецедента! Никто не собирался его пытать, - тихо сказал он, видя, каким недоверчивым взглядом смотрит на него Энжи. - Мы просто о нем забыли. - Во времена Наполеона это и было самой главной пыткой, - поднявшись и отойдя к окну, отозвалась она. - Вы просто похоронили его там. Внутри его собственного разума. Что прикажете теперь делать? - Энжи резко обернулась и жестко посмотрела на него. - Я не знаю, - Маккой растерянно покачал головой, но, внезапно подумав о чем-то, спросил: - А тебе какая разница? У тебя же вроде научное исследование. Или этот упырь успел тебя обидеть? Энжи несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем снова смогла нормально говорить. - Этот упырь, как вы его называете, - тихо сказала она, - сделал все для того, чтобы не допустить меня к этому исследованию, единственный из всех, потому что знал, чем это может закончиться. Именно он рассказал мне о том, чего не было в договоре, который заставили меня подписать в тюрьме, и о том, что забыли упомянуть сотрудники пенитенциарной службы, когда подписывали разрешение на ежедневные посещения заключенного с продолжительным ментальным взаимодействием. Не думаю, что об этом тоже кто-нибудь помнит или кого-либо это вообще заботило, - не удержавшись от ядовитого замечания, добавила она, - но мне снятся сны. - Сны про Хана? - нахмурился Маккой. Энжи молча кивнула. Не то чтобы ей хотелось говорить об этом с ним, но, как бы она к нему ни относилась, Маккой был врачом высокого уровня и славился тем, что не раз вытаскивал свою команду из самых жутких ситуаций. Не говоря уже о том, что он воскресил Кирка. Энжи горько усмехнулась. - Да. И - предупреждая ваш вопрос - я не могу это контролировать. Неважно, что мне снится, - с усилием, стараясь сделать так, чтобы ее голос не дрожал, продолжила она, - я просто хочу от этого избавиться. Вы можете мне в этом помочь? - Нет, - Маккой озабоченно покачал головой, и Энжи усилием воли подавила охватившее ее ощущение беспомощности. Она просто хотела попробовать. Не получилось. Значит, она найдет другой выход. Нет причин паниковать. И все же она паниковала. Да что там, она была просто на пределе. Коротко взглянув на Маккоя и решив, что если она хочет сохранить подобие спокойствия, ей лучше откланяться прямо сейчас, девушка сдержанно кивнула и тихо произнесла: - Не продолжайте. Я кое-что читала о ментальных взаимодействиях и знаю, что попытки при помощи химических веществ избежать последствий чаще всего заканчиваются провалом. Я просто рассчитывала на ваш... - она снова усмехнулась - наверное, на ваш легендарный опыт. Но вы не волшебник, и, наверное, это к лучшему. Перестав мерить шагами комн