Глава 3
Формальности удалось уладить на удивление быстро. Энжи надеялась начать в сентябре, но письмо, извещающее, что ей предоставлен доступ в изолятор, пришло уже в июле. Стоило поздравить себя с тем, что все складывалось как нельзя лучше, но, шагая по аккуратно выложенной цветными тонкими плитками из какого-то не известного ей материала дорожке по направлению к медицинскому корпусу тюремного комплекса в день начала работы над проектом, Энжи отчаянно нервничала. Устраиваясь на узкой кушетке в обычном медицинском кабинете, ничем не отличавшемся от сотен других, которые ей приходилось видеть, когда возникала необходимость в профилактическом осмотре или обращении к врачу, и украдкой бросая короткие взгляды на Хана, к тому моменту, когда она вошла, уже безмятежно лежавшего на соседней койке и равнодушно смотревшего в потолок - при ее появлении он удостоил ее холодным кивком и сдержанным приветствием без тени любезности или улыбки, - она подумала, что у нее еще есть возможность отказаться. Но тут же осознала, что ни за что не сделает этого. Оторвавшись от созерцания рук Арнольда Лестера - местного врача, настраивавшего приборы и подсоединявшего их с Ханом к сложной системе датчиков и проводов, она неожиданно встретилась глазами со сверхчеловеком, и на этот раз в глубине его зрачков ей почудилось нечто вроде спокойного понимания, но это ощущение тут же исчезло. Моргнув, Энжи по просьбе Лестера закрыла глаза и почти сразу же заснула. Почему она думала, что первое погружение окажется шоком? В целом, это было не связано с Ханом, хотя характер у того очевидно был не ангельским, и путешествие в его сознание, судя по их разговору в самом начале, не сулило ничего хорошего. Пугала ли ее сама возможность оказаться в чьей-то чужой голове и сделаться частью чужих фантазий, уменьшившись до размера мысли, которую можно смахнуть с экрана своей души или навсегда запереть там, откуда нет возврата? Думая об этом, она каждый раз нервно одергивала себя, напоминая себе в то же время, что эта ситуация экстраординарная, и только полный дурак чувствовал бы себя в ней в безопасности. «Со своей стороны я обещаю вам не посягать на целостность вашего сознания, включая мысли, чувства, опыт и воспоминания, все, что является частью вашей личности и что не может быть открыто или передано мне без вашего согласия». Эти слова он произнес, когда она, вслед за ним, поставила свою подпись под «Договором о сотрудничестве в научных целях под контролем и при участии пенитенциарной службы Звездного флота Федерации планет». Но только совершив первое путешествие, она поняла, насколько, говоря это, он был серьезен и что это значило для него. ... Абсолютная реальность окружающего ее пространства не стала для Энжи неожиданностью. Перед тем, как допустить ее к непосредственному процессу взаимодействия с чужим сознанием, доктор Лестер подробно объяснил ей, как работает и на чем строится такой контакт. С его слов она поняла, что мозг, создавая внутренние формы и обустраивая картину мира, опирается на внешние данные, но принципиально ему не важно, будет ли то, что он изобразил, соотноситься с объективной реальностью, или нет. «Тип и качество мозговой активности, когда вы видите галлюцинации и реальный предмет, - одни и те же, - заметил он, - разница лишь в наличии физического стимула. Поэтому все, что происходит в «галлюцинаторной» реальности совместного сна, будет таким же, как если бы вы и Хан общались в действительности. Пусть вас не смущает плотность и реалистичность изображения - оно тем объемнее и естественнее, чем сильнее принимающий партнер, а вам достался действительно мощный напарник». Открыв глаза в незнакомом месте и оглянувшись вокруг, Энжи убедилась, что Лестер был прав: и дело было не только в том, что почти сразу же ее полностью захватили завораживающие разнообразием краски, формы и цвета - главное, что поразило ее, - потрясающая детализированность представшего перед ней мира. Она стояла в небольшой гостиной, обстановка которой напомнила ей старые фильмы, рассказывавшие об истории XX века. Красивая мебель из натурального дерева, украшенная причудливой легкой резьбой, большие высокие шкафы, заполненные настоящими бумажными книгами, часть которых выглядела изданными, как минимум, столетия назад. С трудом оторвав взгляд от этого великолепия, Энжи заметила, что комната освещена солнцем, проникающим из огромного окна, вопреки традиции, явно просматривающейся в стилистике помещения, занимающего почти всю противоположную стену. У окна в одном из больших мягких кресел сидел Хан. Он выглядел так же, как в реальности, с той только разницей, что вместо форменных брюк и водолазки на нем были черные джинсы и светлый шерстяной свитер. Энжи сделала несколько шагов вперед и подошла ближе. - Шерсть такого качества вышла из употребления несколько веков назад, - с удивлением проговорила она. - Если быть точным, то сто пятьдесят лет назад, - подтвердил Хан. - Никто из ваших современников, должно быть, уже и не помнит, какой она была. Но я помню. Энжи кивнула и, повинуясь его приглаша