При этом в современный «просвещенный» век игнорируются такие проблемы:
– почти миллиард людей (27 % населения земли), перешагнувших порог двадцать первого тысячелетия, не умеют читать и живут без электричества;
– почти 800 млн чел. на земле постоянно страдают от недоедания и голода;
– 85 % воды тратится 12 % населения мира, живущего в развитых странах;
– 20 % населения Земли, проживающего в развитых странах, потребляют 86 % производимых в мире товаров;
– по данным ООН, 18 тыс. детей на земном шаре каждый день умирают от голода и недоедания, и 850 млн людей ведут полуголодное существование. Каждый день на земле около 24 тыс. чел. умирают от голода и от различных заболеваний, вызванных длительным голоданием, 75 % из этого количества – это дети в возрасте до 5 лет. В слаборазвитых странах в возрасте до 5 лет в результате постоянного недоедания умирает в итоге каждый десятый ребенок. В это же время, по оценкам ВОЗ, каждый десятый взрослый человек на земле страдает ожирением[60].
Положение в развитых буржуазно-олигархических странах усугубляется еще и тем, что в результате либерализма и толерантности миграционной политики эти страны наводнили выходцы из бедных стран с низким уровнем жизни и культуры. Во-первых, они за грошовую оплату заменили в реальной производственной деятельности основное коренное население стран, вытеснив его во всех видах низкооплачиваемых работ, тем самым еще больше усугубив ситуацию с трудозанятостью. Во-вторых, за счет миграционных пособий и создания временных мест для проживания мигрантов существенно увеличивается социальная потребительская нагрузка на бюджет при снижении его доходной части в результате уменьшения удельного веса реальной экономики. В-третьих, за счет мигрантов увеличилась прослойка населения иждивенческой направленности. Если раньше, еще 30–50 лет назад, при относительно небольшой численности мигрантов происходила их быстрая ассимиляция и встраивание в жизнь и культуру коренной нации, то в настоящее время этого не происходит. Хотя социальные пособия позволяют мигрантам получать образование и профессию, однако в целом вместо ассимиляции культур появляются районы концентрации мигрантов по образцу гетто со своими культурными и национальными традициями, своим образом жизни, иного вероисповедания. При этом растет преступность (грабежи, изнасилования, экстремистские проявления и т. п.), социальная напряженность, угроза террористических актов, учащаются выступления против власти и коренного населения городов. Происходит утрата национальной идентичности коренного белого населения, с особой остротой в обществе формируются асоциальные тенденции.
В результате деления общества на бедных и богатых параллельно, не пересекаясь, существуют как бы два общества, две экономики две морали и даже две нормативно-правовые системы. Для каждого слоя – своя система производства продуктов потребления и услуг, свои условия жизни и деятельности, своя система воспитания и образования, и даже при формально единой конституции – различные нормы права. В связи с тем, что в органах власти представлены интересы богатых, экономика и организация жизнедеятельности осуществляются в их интересах, с формальной декларацией равенства. Более того, формально все эти неравноправные условия продекларированы и зафиксированы в нормативно-правовой системе, но таким образом, чтобы скрыть сущность имеющихся противоречий. Подобное устройство позволяет богатым накапливать богатство и дальше[61], а в отношении бедных проводится политика обеспечения удовлетворения материальных потребностей на минимальном уровне, которая лишь отсрочивает социальный взрыв.
Казалось бы, в информационный век интернет, компьютерные устройства и мобильные средства связи создали условия для безграничного духовного развития каждого человека за счет свободного доступа к любой информации в любое время, а также для объединения людей, когда можно связаться с любым человеком в любое время и в любом месте. Однако в действительности все происходит с точностью до наоборот. Вследствие того, что интернет заполонен огромной массой самой разнообразной кусочной (краткой) информацией, видеоряд заменил понятийную вербальную информацию и живое речевое общение, когда можно наблюдать мимику, реакцию собеседника, эмоционально-чувственный настрой, сопереживать, считывать невербальную информацию (язык тела). В результате появилась информационная зависимость, когда человек все время проводит в интернете, но что делать с огромной массой частичной, отрывочной информации, он не знает, потому что не умеет логически мыслить, систематизировать, анализировать, критически воспринимать ее, а виртуальное общение только имитирует живое, но ничего общего с ним не имеет. При этом используются сокращения слов, несоблюдения правил грамматики, в письменной речи отсутствуют предлоги, суффиксы, даже пробелы между словами, предложения заменяются всякими смайликами – все это приводит к бессмысленному скольжению по поверхности информационного поля. Более того, отрывистость информации и большой ее объем непроизвольно требуют мгновенного знакомства с ней методом скорочтения, когда время на понимание смысла отсутствует.
60
По материалам:
61
Подобный режим определяется как плутократия. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/151604.