— Пошёл вон из моей квартиры!
— Тогда следующая наша встреча состоится в адвокатской конторе!
— С меня хватит! Завтра же еду к маме!
Телефонный звонок, затем срочный выпуск новостей, в котором детально показали, что случилось, в каком месте, во сколько, при каких обстоятельствах она умерла.
— Новое столкновение на трассе E40, случившееся в 12:33. На кадрах с видеокамер видно, как в один момент водитель встречного грузовика на перекрёстке теряет управление. Лобовое столкновение с пассажирским автобусом. Места для манёвра не было. В вызванном ДТП пожаре сгорели все пассажиры в передней части «Спринтера». Остальные увезены в реанимацию.
Ярослава вызвали в морг на опознание. Только опознавать было нечего, буквально. На железной перевозке лежало мёртвое тело, обтянутое обуглившейся кожей, тонкое и страшное, с прожжённой дырой на щеке. Череп, голый и чёрный, был изуродован до неузнаваемости; абсолютно пустые, безжизненные открытые глаза. Были видны переломы коленей, несмотря на то, что ноги медики уложили ровно. Это была она, сомнений не было, но как же она не была похожа на ту роскошную девушку, которая родила их любимого сына. Она уже ни на кого не была похожа.
В эту минуту в голове Ярослава пронеслось имя сына, а затем осознание: да, Алек мог уже увидеть новости, но всё равно именно ему, отцу, придётся сказать, что произошло. Сказать, что мать была в этом злополучном автобусе, и что он только что видел её обгоревший труп.
В день похорон у Ярослава будто сломалось что-то внутри: истерика охватила его, он рыдал, бил кулаками по закрытой деревянной крышке, бил себя в грудь, ненавидя каждую секунду, прожитую после той злополучной ссоры. Он не смог уберечь её, не смог уберечь сына от ранних похорон матери.
Алек стоял в чёрной одежде, в точно такой же, в какой ходил всегда, и ничего не понимал. В нём не надломился внутренний стержень, либо же он просто был уже стёрт в пепел. И Ярославу не удалось сразу понять, что второй вариант оказался реальностью.
Лишь спустя неделю он понял, что его мальчик фактически перестал есть, глаза его ни на секунду не переставали быть красными; Алек прекратил носить одежду, которую раньше так сильно любил. И только тогда Ярославу всё стало понятно.
Внимание к деталям. Правило, которое Ярослав повторял в мыслях постоянно.
На аккуратной стопке одежды, приготовленной на утро, всегда должна лежать конфетка. В комнату к Алеку он никогда не стучался и не заходил после 21:00; ни слова про завтрак — ребёнок поест в любом случае; не напоминать об указаниях — сын всё прекрасно помнит. После школы нужно отвезти его к психологу, никаких разговоров и музыки в это время, должна быть полная тишина.
А когда есть правила, то и исключения в них появляются, как ни старайся.
Когда за спиной оставлен рубеж в сорок лет, трудно мыслить так, как в молодости. И дружба становится совершенно другой: нет подростковых проблем, нужды подчиняться чужим правилам, нет нытья друг у друга на плече. Всё отдалённо, и это расстояние всегда ощущается. Но ради друга возможно сделать всё что угодно, если это понадобится.
Но в каждой дружбе есть пробел, который ничто не способно заполнить.
На жизненном пути Ярослава смерть — главная, самая трудная преграда. Он работал в полиции, от его рук умерло три человека, когда он участвовал в облаве; но гибель близкого человека — вот, что пошатнуло его психическое состояние. Затем смена работы, другое место жительства, жизнь перешла в период под названием «после», а рядом два единственных друга. Но только «до» оставило свой след. Прошло восемь месяцев, но Ярослав до сих пор винил себя за то, что не нашёл в себе силы разобраться в этих ссорах, которые вели к разводу. Границей в его «до» и «после» стал проклятый автобус. Чтоб они все дотла сгорели, чёртовы автобусы.
Михаил тоже с ней знаком, с жестокой старухой с косой. Смерть почти схватила за руку его сына, и с того момента он поклялся, что убьёт любого, случись с его мальчиком хоть что-то. За девятнадцать лет брака Михаил прошёл многое, в своё время его семья погрязла в долгах, и ему с женой до сих пор приходится иногда брать подработку, но всё это ради единственного ребёнка, которого могло и не быть. Первые две беременности закончились выкидышем, и когда надежда почти угасла, появился на свет Егор.
Путь Алексея самый короткий, если сравнивать с остальными. Разница в возрасте, конечно, стирается с годами, но факт остаётся фактом: разница между ним и его друзьями — восемнадцать лет. Свадьба Лёшика прогремела десять лет назад, не так давно у него появился второй ребёнок, в этот раз девочка. Но, к счастью, за это время он и его жена не перестали заботиться друг о друге, со стороны они были по-прежнему похожи на молодожёнов. Ему даже пришлось уговаривать её отпустить его на выходные в то место, где совсем нет связи.
Дорога уходит вдаль, все пассажиры на местах; их только трое, больше не осталось попутчиков — все остальные ушли.
Все дороги свелись к одному столу, к трём стульям, старые друзья снова вместе. И главное правило в их дружбе самое простое — никаких заморочек. Просто важно знать и ценить, что они есть один у одного.
— Мужики, — Алексей тяжело вздохнул, — мы что, вчера перебрали?
— Ты был в такую зюзю, что и вспомнить не можешь, да? — дядя Миша расхохотался, вспоминая, как ночью тащил пьяного в стельку другу в палатку, искренне пытаясь не напугать детей.
— Это точно, — молча вздохнул он. Каждое произнесённое слово сопровождалось болевым импульсом в голове, но всё же чувствовал себя он уже гораздо лучше, чем утром.
— Может, наконец искупаться сходим? — дядя Миша, краем глаза заприметив, что глаза Ярослава заслезились, поспешил создать атмосферу бодрости.
В ответ была тишина, знаменующая согласие, и он поспешил стянуть с себя футболку, гордо зашагав в сторону речки, выпятив перед собой круглый живот. Ярослав и Алексей неспешно последовали за ним. Было самое время насладиться отдыхом.
Лишь на секунду Ярослав задумался, глянув на палаточный городок, сможет ли его мальчик наконец-то отдохнуть? «Сможет», — утвердительно прозвенело у него в голове.
*
Погода, несомненно радовала, ровно как и потрясающие виды вокруг; глаза то и дело цеплялись за незначительные детали, будь то порхающая бабочка над кустарником или же тропа, уходящая от реки в сторону леса. Но, тем не менее, в голове Алека прочно засела мысль о том, что же за караван машин он слышал с утра? И ведь не один он обратил на это внимание.
Проходя мимо чужих лагерей, Алек медленно следовал в сторону временного поселения своего нового друга. Издалека уже были видны отдыхающие — мужчина и женщина, очевидно, родители Игоря. Отец его раскачивался в гамаке, увлечённо читая книгу, а мать просто смотрела на реку, попивая горячий кофе. Аккуратно обойдя их место отдыха, тщательно скрывая своё присутствие за широкими лесными зарослями, Алек увидел приближающегося к нему Игоря. Тот, как оказалось, не найдя себе никаких дел, шлялся по окрестностям, чтобы перебить собственную скуку.
Едва ли Алек испытывал противоречия насчёт того, чтобы составить ему компанию; было немного боязно, но всё же очень интересно изучить его характер и… в очередной раз задержать взгляд на привлекательных частях тела Игоря — тот будто бы специально расстегнул молнию, демонстрируя рельефы своего тела, словно знал, что они вот-вот и встретятся.
— Помнишь, когда мы купались, были слышны машины? — Алек заговорил так, будто они и не прощались на некоторое время. — А прошлой ночью были выстрелы, их же тоже помнишь? — дождавшись кивка, он продолжил: — Я думаю, что это всё связано. Ты не против, если мы посмотрим, куда приехали машины?
Игорь лишь вопросительно на него посмотрел, выдерживая загадочную паузу. Не то чтобы он пытался добавить драматичности моменту, просто пользовался случаем и осматривал своего нового знакомого, пока тот задумчиво изучал дорогу под ногами. Взор задержался на скулах, где виднелось раздражение, похожее на то, что возникает после бритья; под глазами Алека сверкали синие полоски, мешки от усталости, которые и вовсе не соответствовали его состоянию. Он явно был полон сил и энергии, а ещё заметно паниковал.