— Нам нужно выдвигаться, — прошептали они одновременно, отстранившись друг от друга.
*
— Нам нужно выбираться отсюда как можно быстрее! Скоро стемнеет! — Ярослав надрывал горло, судорожно собирая вещи.
Сын куда-то резко убежал, оставив его наедине с переживаниями. И когда вопросы, один за одним, начали врываться в его голову — как скоро всё начнётся? что начнётся? что вообще может произойти? — он краем глаза заметил приближающегося ребёнка.
— Алек! Где ты шлялся?!
— Семья Игоря пойдёт с нами! У них тоже сломана машина, мы уйдём все вместе! Нам нужно быстрее собираться, папа… мне страшно! — на одном дыхании протараторил он.
— Я знаю! — Ярослав закинул в рюкзак вовремя найденную бутылку чистой воды и поспешил сгрести что-то, чем можно было перекусить.
Три выстрела.
Алек, задрожав, насторожился, вглядываясь в ту сторону, откуда прозвучало предвестие приближающейся смерти.
— Их лагеря находятся по обе стороны береговой линии. Они будут зажимать нас, пока не перестреляют всех, нам нужно в лес, и оттуда…
— И нахер им это надо? — отец протянул Алеку рюкзак. Он злился из-за того, что не понимал сути всей этой драмы, которая может стоить им жизни. Но разбираться со всем этим времени точно не было.
— Вы ещё долго будете собирать вещички, принцессы?! — окрикнул их дядя Миша, который уже успел встретить семью Игоря. Он выглядел встревоженным, но явно пытался держать планку, чтобы не поддаться панике. Егор и Беляк, стоя рядом, молчали и рассматривали свои ноги.
— Пап, я не знаю, и лучше нам не пытаться это узнать. Просто нужно уйти как можно быстрее, ты же сам понимаешь! — быстро выпалил Алек, хватая сумку.
Время шло против них: пока всё самое ценное было собрано, небо успело залиться заревом; трудно было разобраться во всём происходящем, как и откинуть ненужные мысли, но зато удавалось действовать слаженно. Общей группой они быстрым шагом направились в лес, держась в нескольких десятках метров от основной дороги. Начинало смеркаться.
Живую цепь замыкала мать Игоря, подгоняя успевших уже запыхаться Егора и Беляка, затем бежали сам Игорь и Алек, а впереди них всех — отцы. За спинами уже небо теряло закатный оттенок, а впереди — пятнадцать километров леса, тёмного и страшного. Как и выстрелы, которых стало слышаться ещё больше.
Теперь они почти не прекращались, и подтверждением домыслов Алека стали крики. Страшные крики, в которых отчётливо слышался монолог несбывшихся перед смертью желаний. Послышалось, как кто-то наивно умолял не делать этого, но только ничего не может остановить тщательно организованное нападение. Солнце уже совсем исчезло за горизонтом, выездной дороги по-прежнему не было видно, а выстрелы, казалось, уже раздавались прямо за спинами.
Алек ни на минуту не переставал думать. Ему было невероятно сложно сохранять здравый смысл в такой ситуации, страх пронизывал каждую клетку; но в голове он продолжал выстраивать правильный план. Он только сейчас понял, что дальше их лагеря были палатки семьи Игоря, а значит, что они были последними на этой базе отдыха. После — километр зарослей без выхода к воде, и только потом просторная поляна, где обосновались эти страшные люди. Сейчас, вероятно, был обстрел оставленных палаток. Поток мыслей вызвал тошноту. Как они будут действовать, когда поймут, что из лагеря успели сбежать? Кто ещё из отдыхающих решился на побег?
Четыре семьи, продолжая следовать за призрачной надеждой на спасение, отошли достаточно далеко, чтобы их не было видно, но при том не потерять ориентир в виде дороги, с которой Алек всё это время не сводил глаз. Он уже перестал замечать и слышать всё, что происходит вокруг, в голове пульсировал только один вопрос. Как они выглядят?
По дороге пробежала белая тень. Вот он! Образ смерти! Человек в белом комбинезоне, закрывший своё лицо маской Кабуки. Алек видел его всего лишь мгновение, но этого хватило, чтобы дрожь пробила всё тело заново и с новой силой. Лица без эмоций — это вызов. Им ничего не стоит убить человека.
«В белом цвете их будет видно ночью, даже лучше, чем сейчас», — мелькнуло у него в голове. — «И по их одежде можно понять, кто ещё не успел никого убить».
Он также понял, что люди для них — мимолётная цель, есть ещё какое-то важное задание. Игорь, завидев побледневшее лицо Алека, поспешил взять его за руку. Все шли в полном молчании, быстро, затылком ощущая, как близка опасность. Но как только они поравнялись с другим лагерем отдыхающих, что виднелся прямиком за дорогой, полностью осознали ситуацию.
Компания из шести человек — четыре парня и две девушки — спокойно сидела за общим столом. Не было кавардака вокруг, весь мусор был собран в пакеты; там царила атмосфера спокойствия. Ровно до тех пор, пока со стороны леса к ним не вышли четыре человека в белых комбинезонах.
Расстрел. За долю секунды Алек и Игорь, как и все остальные, упали на землю. По самому случайному — и самому удачному — стечению обстоятельств, под их ногами было небольшое углубление, отчего их не было видно. Им повезло. Но не тем людям в лагере.
Всё произошло очень быстро: люди в комбинезонах выстроились в ряд и подняли свои автоматы. Не сказав ни слова, они начали стрелять. Метко, не тратя патроны впустую. Один из парней попытался убежать, но тут же словил пулю в голову.
Кровь брызгами улеглась на тент палаток, на лицах только что веселящейся компании застыли гримасы ужаса. И все они уже были мертвы. Кто-то лежал на земле, кто-то рухнул на стол, одна из девушек даже не успела подняться со стула — её голова была запрокинута, а руки безжизненно свисали вниз, на белой футболке расползалось алое пятно.
— Тише, мальчик мой, тише, пожалуйста, — еле слышно шептал дядя Лёша Беляку.
Всё происходящее обязательно ещё скажется на нём.
Богдан уткнулся носом в грудь отца, беззвучно плача, дрожь пробивала раз за разом, Алексей прижимал его всё сильнее, лишь бы он не поднял сейчас голову и не увидел эту ужасную картину в нескольких десятках метрах от них. Люди в белых комбинезонах быстро направились дальше, очевидно, в следующий лагерь. Повисла мёртвая тишина: отряд, боявшийся умереть, молча глотал страх.
Алек уловил еле заметное движение, когда приподнял голову.
— Стойте! — вскрикнул он, завидев, как парень, лежащий под столом, поднял руки и попытался подтянуть своё тело. Грудь лихорадочно поднималась и опускалась, кровоточила рана в правом боку. — Ему нужно помочь!
Словно в дурмане, мальчишка сорвался с места, напрочь отключив мозги. Он вновь потерял контроль, поддаваясь мыслям извне, навязчивым червям в воспалённой голове. Слишком потрясённый массовым убийством, он искренне желал помочь, совершенно не понимая, чем это может быть чревато. Тот парень из лагеря, обессиленно свалился на землю, рвано выдыхал всё реже и реже.
Игорь успел среагировать быстро, оградив Алека от самой большой ошибки. Он, поймав его, навалился сверху, прижав к земле; каким-то немыслимым чудом ему сейчас удалось остановить самоубийцу, хотя сам он был в не меньшем шоке от происходящего.
— Тебе жить надоело? — приблизившись к его уху, чтобы тот точно расслышал каждое слово, прошептал он. — Алек, пожалуйста, держи себя в руках. Думай про себя… про меня, про нас, — ещё тише, вкрадчиво проговорил он.
Игорь пытался унять дрожь в его теле, прижимаясь чуть сильнее; Алека трясло, жуткий холод шёл изнутри, мир вокруг стремительно темнел, глаза горели, но не было сил расплакаться. Лёжа на земле, он с большим трудом понимал, что сейчас чуть было не сделал.
— Успокойся, пожалуйста, — Игорь легонько погладил его по голове, а затем помог ему подняться на ноги, прижав его ладонь к своей груди.
Алек глубоко вдохнул, наконец придя в себя, и виновато уставился к себе под ноги; все смотрели на них, но никакой негативной реакции не последовало. Важно было то, что Игорь действительно успел. Вся группа снова двинулась вперёд, придерживаясь маршрута, ранее выстроенного. С каждой минутой становилось всё темнее.