Со стороны дороги, прямо за их спинами, мелькал белый свет, приближался какой-то шум. От того места, где они устроили перекус, пройти удалось менее ста шагов.
— Ложимся!
И все сразу упали на землю, мгновенно замерев. Алек мысленно начал доказывать себе, что он является частью окружающей среды, чтобы тело послушно перестало шевелиться. Рядом с ним был Игорь, в последний момент успевший схватить его за руку.
Среди деревьев мелькнул источник шума — приближался враг на спортивном мотоцикле. Он ехал медленно, светя фонариком в сторону леса, за спиной его висел автомат. Неожиданно для всех отец Игоря вскочил на ноги и направил на человека в белом комбинезоне их единственный козырь — пистолет.
— Стоять, ублюдок!
Тот сразу же повернул голову в сторону крика. Выстрел.
Человек, успевший притормозить, свалился с мотоцикла. И отец Игоря тут же побежал к нему, не переставая целиться. С дороги слышались болезненные стоны, мужчина валялся на песчаной дороге, подняв свою маску к макушке, открыв лицо. Остальные же, пренебрегая инстинктами самосохранения тоже двинулись в его сторону.
— Стойте, не стреляйте! Я хочу помочь!
— Враньё!
— Не нужно, пожалуйста! — в этот раз закричал Алек.
Отец Игоря не слушал никого. С абсолютно непроницаемым лицом, источая такой каменный холод, что становилось не по себе, он выстрелил ещё раз. Весь отряд зажмурил глаза, успев заметить, что тот выстрелил ему в плечо. Человек безрезультатно пытался остановить кровотечение, прижимая к ране ладонь; комбинезон быстро пропитывался кровью.
Алек решился посмотреть, когда тишину вокруг разрезало только еле слышное дыхание остальных. На лице мужчины замерла гримаса ужаса; в центре его лба, прямо над переносицей, сияла кровавая дыра от свинцовой пули. Алые струи стекали по складкам кожи к правому виску. Его голова была повёрнута к людям, отчаянно пытающимся выжить. Всего этого ужаса не было бы видно, но выпавший из рук фонарик светил на подбородок этого человека. Точно так же, как дети рассказывали друг другу страшилки по ночам, искажая своё лицо направлением света снизу вверх.
Дядя Лёша поспешил закрыть глаза Беляку, Игорь, опомнившись, заботливо повёл Алека прочь с дороги. Мать Игоря, нервно сглотнув, поспешила отойти подальше от этой жуткой картины. Только Ярослав, Алексей и отец Игоря непонятно зачем продолжали смотреть на окровавленный труп. В целях безопасности они погасили свет и выключили мотор мотоцикла.
Тишину, пропитанную ужасом и запахом смерти, разрушил дядя Лёша, неожиданно для всех выдав самое безумное умозаключение:
— Слушайте внимательно. Вы сейчас идёте согласно нашему плану. А я переоденусь в этот костюм и поеду к ним на мотоцикле, скажу, что убил вас. Так у вас будет фора, чтобы поскорее выбраться из этого ада. Поняли меня?
— Ты сдурел? Хватит жертв, мы можем выйти и без этого! — не выдержал Ярослав. Он совершенно точно не хотел слышать безумные идеи самоубийцы.
— Папа, не уходи! — разрыдался Беляк. В эту секунду он испытал больший ужас, чем за всё время, как начало темнеть.
— Вы хоть думаете, скольких людей они сюда погонят, как поймут, что он, — Алексей указал пальцем на труп, — пропал? Маски они не снимают, так что всё будет хорошо.
Хотя, если честно, в последние свои слова он верил с большим трудом. Он прекрасно понимал, что даже прикрытое лицо не станет его спасением — голос умершего он точно не сможет спародировать. И рост у него совершенно не такой. Алексей любил валять дурака, но на деле никогда им не был. И сейчас он знал, что вся эта миссия уже на этапе планирования провалена.
Но он просто хотел задержать этих людей, чтобы дать шанс остальным. Чтобы его сын не умер.
— Да что стоите? Помогите мне снять с него эту хрень!
Под костюмом, как выразился отец Игоря, была штатская одежда. Стянув комбинезон, они оттащили мёртвое тело с дороги, бросив за кустами. И Алек снова подошёл к нему, чтобы взглянуть ещё раз. Он сразу же выслушал короткие нотации и настойчивые просьбы прекратить смотреть, но эти несколько секунд под лучом фонаря заставили его задуматься. Человек в этой обычной одежде выглядел… обычно.
Когда он видел его в белом костюме, в образе убийцы, Алек ни разу не подумал о том, что под этим скрывается точно такой же человек, смертный и ничуть ни отличающийся от кого-либо другого. Ловко созданная иллюзия, заставляющая думать, что эти люди в белом стоят на порядок выше, что именно им подвластны чужие смерть и жизнь. Они ничем не отличаются от своих жертв. Алек подметил в этом нечто важное, но абсолютно бесполезное.
— Пап, ты скоро вернёшься?
Никто больше не спорил с Алексеем, уж больно смахивающим на сумасшедшего в этот момент. В грязном комбинезоне, с автоматом в руке, он выглядел угрожающе, и теперь уже не хотелось говорить ему хоть слово поперёк. Один только Беляк никак не затыкался, судорожно хватая отца за рукава и не переставая ныть. Только он один не понимал, что папа больше не вернётся.
— Да, я вас догоню обязательно. Выйдете в безопасную зону, и ты меня подождёшь, хорошо? — скрывая дрожь в голосе, проговорил он.
— Хорошо, папа, — еле слышно согласился Богдан.
Дядя Лёша натянул маску на лицо и завёл мотоцикл.
*
Алексею было невыносимо больно вернуться в это место, которое столько лет дарило уйму положительных эмоций. Не сразу удалось разглядеть всю территорию, когда он, с лёгкостью обуздав новый для него транспорт, выехал из леса. Едва он оказался на поляне, как его обступили, по всей видимости, охранники.
— Отчитайся о положении, Эрик.
Мужчина светил на него фонариком, внимательно оглядывая пострадавший костюм. Прямо за его спиной виднелся штаб, перекочевавший на эту сторону берега: огромный тент, из-под которого виднелся жёлтый свет ламп.
— Я их убил, проблема устранена, — Алексей попытался изобразить голос мужчины, прикидывая, каким он должен быть у человека крепкого телосложения. Ему стоило больших усилий не выдать нотки страха в своих интонациях.
— А тела? — солдат начал присматриваться к кровавому пятну на плече, где виднелась дырка на ткани.
— Тела… н-нужно забрать, — голос немного дрогнул. Он уже начал мысленно прощаться с жизнью, понимая, что выдаёт себя с потрохами. Неуверенность Алексея в себе всегда портила ему существование.
— Сейчас сообщу начальству, возьмём машину и поедем. Скидываем уже сюда.
Солдат развернулся и посвятил фонарём на дерево, стоящее правее от въезда на поляну. Все люди вокруг воспринимали это жуткое зрелище абсолютно нормально, как если бы это была декорация на Хэллоуин. Тело Алексея прошибла крупная дрожь, ладони тут же вспотели.
Эти люди усадили убитых к стволу дерева некоей пирамидой, облокотив их спинами к нему. Трупы были изуродованы, помимо пулевых ранений виднелись глубокие порезы, напоминающие какую-то символику. Безжизненные тела лежали так, словно это была какая-то свалка. Алексей задержал дыхание, когда свет фонарика упал на двух людей: в объятиях друг друга лежали Егор и Михаил. Скрученная голова Егора была наклонена в песок, а его отцу разрезали на две части живот: торчал вываленный желудок, слегка прикрытый тканью одежды.
Здесь было не менее тридцати человек, по крайней мере столько успел сосчитать дядя Лёша. Один из трупов в этот момент неуклюже съехал, «нарушив общую композицию», и человек в белом комбинезоне тут же подошёл к нему, заботливо возвращая мертвеца в необходимое положение. Он подложил свисающую руку под задницу рядом сидевшего, чтобы тот снова не свалился. Скопление жестокости и отсутствие моральных принципов.
Маленькие дети оказались в одной куче со взрослыми. И Алексей не знал, что из этого более ужасно: сама эта «композиция» или то, с каким извращением эти люди разложили убитых. Кто-то утыкался лицом в чужие гениталии, кого-то придавили чьей-то задницей, и при том это могли быть как дети, так и пенсионеры.