Таким образом, может случиться, что более полная и глубокая характеристика того, что мы хотим, обнаружит, что, в конце концов, существует охватывающий план.
Рассмотрим вновь пример планирования отпуска (§ 63). Часто, когда мы спрашиваем себя, почему мы хотим посетить два разных места, мы обнаруживаем, что за этим стоят определенные более общие цели и что все они могут быть выполнены путем посещения одного места, а не другого. Так, мы можем хотеть изучить определенные стили в искусстве, и дальнейший анализ может показать, что один план лучше другого или одинаково хорош с этой точки зрения. В этом смысле мы можем обнаружить, что наше желание поехать в Париж более сильно, чем наше желание поехать в Рим. Однако зачастую более подробное описание не дает оснований для решения. Если мы хотим видеть и самые знаменитые христианские церкви, и самые знаменитые музеи, мы можем зайти в тупик. Конечно, эти желания тоже могут быть исследованы дальше. Ничто в том способе, каким выражены желания, не раскрывает, есть ли более глубокие характеристики того, что мы хотим.
Однако мы должны допустить возможность, и даже вероятность, того, что рано или поздно мы достигнем несравнимых целей, между которыми нам придется выбирать с осмотрительной рациональностью. Мы можем сократить, переосмыслить, изменить наши цели разными способами в процессе их согласования. Используя принципы рационального выбора в качестве направляющих ход нашего мышления и формулируя, наши желания в наиболее ясной форме, мы можем сузить область чисто предпочтительного выбора, но мы не можем устранить ее вообще.
Неопределенность решения возникает, по-видимому, из того факта, что есть много целей, для которых нет готовых стандартов сравнения, чтобы выбирать между ними в случае их конфликта. Имеется много помех практическому рассуждению и чересчур много способов характеристики вещей, которые мы хотим ради них самих. Поэтому легко понять, почему идея о существовании единственной доминантной цели (в противоположность охватывающей цели), к которой разумно стремиться, чрезвычайно привлекательна18. Ведь если есть такая цель, которой подчинены все другие цели, то все желания, поскольку они рациональны, допускают анализ, который показывает применимость счетных принципов. Процедура рационального выбора и концепция такого выбора тогда были бы совершенно ясными: рассуждение всегда относилось бы к средствам и целям, причем все менее значимые цели, в свою очередь, рассматривались бы как средства достижения единственной доминантной цели. Многие конечные фрагменты цепи доказательств, в конечном счете, сходятся к одному выводу. Следовательно, рациональное решение в принципе всегда возможно, поскольку остаются лишь сложности с вычислениями и недостаток информации.
Важно понимать, чего хотят теоретики, утверждающие существование доминантных целей: а именно, метода выбора, которого всегда мог бы придерживаться сам субъект, чтобы принять рациональное решение. Таким образом, имеются три требования: концепция осмотрительности (deliberation) должна специфицировать (1) процедуру выбора первого лица, которая (2) применима в общем случае и (3) гарантированно ведет к наилучшему результату (по крайней мере, при благоприятных условиях наличия информации и способности к расчету). У нас нет процедуры, удовлетворяющей этим условиям. Случайный выбор (random device) обеспечивает общий метод, но он рационален только в особых обстоятельствах. В повседневной жизни мы применяем схемы рассуждения, заимствованные из культуры и модифицированные нашей собственной жизненной историей. Однако нет никакой уверенности, что эти формы анализа рациональны. Возможно, они лишь соответствуют различным минимальным стандартам, которые позволяют нам как-то обойтись далеко не лучшим из того, что мы могли бы сделать. Таким образом, если мы стремимся к общей процедуре, посредством которой сравниваются наши конфликтующие цели, чтобы можно было выделить, или, по крайней мере, мысленно идентифицировать, наилучший способ действий, тогда идея доминантной цели дает, как кажется, простой и естественный ответ.