Уровень материальной жизни «внешников» Германии стал стремительно повышаться.
На Германию «внешники» многих европейских стран смотрели с завистью, но, что самое главное, смотрели восторженно. Даже в Англии и Соединенных Штатах собирались грандиозные толпы под лозунгами, столь напоминающими немецкий: «Германия (Америка, Англия, Япония) превыше всего!» — и требовали сделать, как в Германии (тогда еще частью коммунистической, частью фашистской — чуть позже и те, и другие бок о бок бились с русскими[13]).
Этот восторг толп разоблачает местонахождение в те годы сверхвождя — именно он, и именно тип всплывавших в его сознании картинок, определили формы вскоре реализовавшейся на планете грандиознейшей в истории человечества бойни.
Здесь мы подошли к точке пересечения мнений. Одни считают неугодников (а следовательно, и русских с сербами) исчадием ада, и утверждают, что в эскалации кошмаров Второй мировой войны инициатором был Сталин (неважно, что, как видно на примере его взаимоотношений с Лениным, он был склонен к зависимостям), — соответственно, Гитлер, начавший Мировую войну де-факто, всего лишь защищался от экспансии мирового коммунизма. Другое мнение — то, что первичен Гитлер; соответственно, защищался — Сталин. Третье — что в проигрышную для Германии войну против России ее втравили те, кто, если проследить движение капитала, и выиграл в результате этой бойни — явные и скрытые плутократы.
Спорщики непримиримы — что и понятно: у них подсознания порой разнонаправленные; основных направлений (без учета инверсированных) — три.
То, что сверхвождем был не Сталин, а Гитлер, доказывается в этой части книги множеством способов: психоаналитическим, военно-историческим, ассоциативно-эстетическим, богословским и даже — для эстетствующих! — астрологическим. Первенство Гитлера над типичным субвождем Сталиным с легкостью доказывается уже тем, что прежде чем Гитлер к декабрю 1941-го поседел и у него начали трястись коленки, толпами сдавались отнюдь не гитлеровцы, а именно комсомольцы, которым отдавались вербальные приказы сражаться до последнего; гитлеровцы же не сдавались даже зимой 1941–1942 годов. Кавказец подозрительно синхронно повторял все движения Гитлера — одновременно вышли законы против абортов, против гомосексуалистов, произошло вторжение в Польшу, даже требования к внешнему виду женщин у них были одинаковые.
Если рассматривать признаки несколько более тонкие, то, приглядевшись к портретам высшего руководящего состава РККА (например, участников совещания в декабре 1940 года), обнаруживается, что наиболее популярный фасон усов был вовсе не «под Сталина», а «под Гитлера». Если бы сверхвождем Европы был Сталин, то это гитлеровский генералитет удивлял бы нас усами «под Сталина».
Полезно также напомнить, что никто из руководителей европейских стран того периода не сомневался, что Сталин, несмотря на кровожадность внутри управляемой им страны, в сущности, был безынициативный тюфяк. Как следствие, руководители Польши и Финляндии не верили, что Сталин решится на них напасть. (Восторгаться мудростью и несгибаемой волей Сталина руководители стран Запада, в частности, Черчилль, начали лишь после того, как Гитлер сдал — то есть, после 1943 года. Но, хотя Сталин, по сравнению с другими субвождями того времени, и был «крут», однако в присутствии сверхвождей типа Ленина и Гитлера он становился — возможно, сам того логически не осознавая, — послушным их воле субвождем!)
Не было сверхвождя и во «внутреннических» странах — достаточно вспомнить, как 9 плохоньких японских танков прогнали через весь Сингапур 2 английских дивизии (!!), которые в конце концов и сдались. А разгром английских войск под Дюнкерком? А разгром английского десанта в Европу (Дьепп) даже в 1943-м, «послесталинградском», году?
Не заблуждался о сравнительной силе вождей в мире и такой сильнейший аналитик, как начальник генштаба вермахта Гальдер, который, даже зная о сравнительной слабости промышленности Германии (во время Второй мировой войны немцы выпустили меньше снарядов, чем в Первую мировую; и это при том, что Вторая шла дольше Первой!!!), тем не менее санкционировал начало европейских войн. Вот что писал Гальдер в самом начале событий 22 августа 1939 года в дневнике:
13
Это исторический, хотя и малоизвестный факт, что 75 процентов членов компартии Германии перешли в национал-социалистическую партию