Бросается в глаза, что последовательность событий нашествия Наполеона и Гитлера в зависимости от времен года воспроизвелась удивительно точно.
Летом — побеждают захватчики.
Зимой — наоборот.
От мороза масло в танках гитлеровцев загустевало настолько, что коленвал не удавалось провернуть даже в тех машинах, в которых еще оставалось топливо, чтобы завести мотор, под танками приходилось разводить костры — оставшиеся без подвоза снарядов и, следовательно, огневой поддержки продрогшие немцы отступали (судя по достаточно скромным потерям в живой силе, нераненые убежать успевали), проклиная при этом русскую зиму (поседевший Гитлер даже издал специальный приказ, запрещающий упоминать это словосочетание — «русская зима», появление новых припадков он рационализировал словами о том, что снег и мороз у него стали вызывать «физическое» отвращение). Если бы не приказ еще вполне бодрого фюрера «ни шагу назад!» и не его личные истеричные по форме усилия, то немецкие войска под напором вполне бодро себя чувствовавших на морозе дивизий сибиряков и заключенных воркутинских лагерей откатились бы еще дальше. То, что немецкий фронт окончательно не развалился — персональная заслуга Гитлера, и это признают даже те немецкие генералы, которые после смерти Гитлера в унисон с идеологами стали своего фюрера оплевывать.
Летом 1942 года немцы отогрелись, масло разгустело, — немцы поперли вперед, — однако психологических сил наступать по всему фронту уже не чувствовали, поэтому наступали только на юге, преимущественно в районах, так скажем, малорусских — на Украине, в казачьих областях и на Кавказе.
Мороз, конечно, фактор существенный. Но в 43-м немчуре не помогло даже лето — в самый его разгар, потеряв в попытке наступления на Курской дуге все, что можно было потерять, немцы на флангах были разбиты — и под Орлом, и под Белгородом.
Как объясняют адепты суверенитизма, большие успехи русских зимой 1942–1943 годов по сравнению с зимой 1941–1942 годов объясняются тем, что на полную мощь заработали отстроенные уральские и сибирские заводы, они обогнали по объемам производства военной техники всю профашистскую Европу, вместе взятую. (На это объяснение особенно напирают американцы-«внутренники».)
Дело, однако, вовсе не в технике — немцы никогда, ни в 43‑м, ни в 44-м не претерпевали такого разгрома, как «комсомольцы» в 41-м. Хотя в технике немцы русским уступали — кроме периода с осени 1941 по весну 1942 года.
А если техники было много, то, может быть, комсомольцы были разгромлены из-за ее дурного качества (толпа в те времена была убеждена в превосходстве именно немецкой техники)?
Но факты свидетельствуют об обратном — наша техника была много совершенней.
Да, действительно, менее чем 4 тысячам немецких танков противостояли более 22,5 тысяч советских танков (в основном типа БТ и Т-26) — качества не худшего, чем у немцев. А из засад, вкопанные в землю, они для немцев тем более были опасны. Но к приятному удивлению гитлеровцев танки эти все время посылали в атаку — в первой же атаке они, как правило, и гибли. Немцы описывают, что их 88-миллиметровое зенитное орудие подбивало за час до 30 советских танков — при этом они удивлялись, что сами эти зенитные орудия и их обслуга, никоим образом не защищенные бронещитками, не гибли. Удивительна не результативность немецких зенитчиков, кстати, заметно уступавших по академической и практической выучке советским артиллеристам, а то, что благонадежное, по ассоциативно-эстетической оценке Сталина, офицерье посылало машины и их экипажи на бессмысленную гибель.
Но кроме легких танков БТ и Т-26 на вооружении советской армии были танки Т-34 и КВ — и вот они-то десятикратно превосходили немецкие танки (один сражающийся КВ подбивал до 10 немецких танков, прежде чем его удавалось «успокоить»). И таких машин было несколько более 1800 штук. Иными словами, суммарная мощь одних только КВ и Т-34 превосходила в несколько раз мощь всех немецких танков, подчас вооруженных одними только пулеметами.
Для сравнения можно вспомнить, что в битве под Сталинградом танков этого класса было задействовано меньше — всего полторы тысячи штук, да и противостояли они уже намного более совершенному в техническом смысле оружию немцев — не легким T‑II и T‑III, а тяжелым «Тиграм», «Пантерам» и «Фердинандам», с броней многократно более мощной и вооруженным орудиями намного большего калибра и мощности. Но советские войска в многократно технически худших условиях, чем в 41-м, в 43-м году — победили.