Вот где был тот танк, из-за отсутствия которого в оборонительном бою почти полностью погиб батальон моего беспартийного в его 34 года отца!
Таким образом, получается, что отца — во многих проявлениях неугодника, действительно стоявшего насмерть в труднейший период войны, когда на направлениях ударов немцев многие драпали, — в сущности, предали Гитлеру соседи!
И это предательство было не случайным, лучше сказать — наследственным.
Есть серьезные основания полагать, что мой прапрадед был общиной отдан в рекруты, получил по окончании службы свободу от крепостной зависимости и с Украины бежал.
Иными словами, расслоение, происшедшее в XIX веке по психологическому принципу, в XX веке оформилось в прямое военное противостояние.
Война — лишь одна из форм Великой Борьбы психологических сущностей, продолжающейся на протяжении всей истории человечества!
Как прапрадед, вряд ли знакомый с географией, узнал, куда идти?
Да и добровольно идут, как правило, только к своим.
Если он был рекрутским солдатом и притом неугодником, то все становится на свои места.
Сходится все: после того, как его выдавила родня, он оказался наконец среди своих, — разве не нормально и после завершения службы остаться с теми, с кем ему нравится, — в России?
На помощь психологическим соображениям в пользу прапрадеда-рекрута приходит подтверждение ассоциативно-эстетического порядка.
Что отцу нравилось?
Мой отец даже в период принудительного атеизма дарвинщиной не страдал — признак нестайности, таких из общины — долой! К православию отец (он мальчиком пел в церковном хоре, и у него была возможность насмотреться на подноготную правду жизни в храмах) симпатий тоже не испытывал — о неправославности рекрутов в следующей части книги. Таким образом, отец — явный наследник прапрадеда-украинца, и неправославность его естественна.
То, что отец пел мне базарные частушки времен гражданской, — естественно и это: оставшись сиротой, он зарабатывал этим на базарах. Он пел мне также из репертуара синеблузников, что тоже естественно: он участвовал в самодеятельном театрально-художественном течении «Синяя блуза», которое к середине 30-х годов было полностью разгромлено. Отец рассказывал о войне — он в ней участвовал, ее видел и не хотел, чтобы я путался во внушаемом идеологами вранье, — и пел мне фронтовые песни. Но почему он мне рассказывал народные (порой неприличные) присказки времен войны 1812 года?! А это как его лично затронуло?
Однако если наш с ним предок был рекрутом — все сходится: и интерес к событиям 1812 года, и то, что рекрутский фольклор кажется красивым, и то, что отец с успехом вел оборонительный бой, — и не только во времена Великой Отечественной…
Один из дедов был с кунктатором Кутузовым! Уж не украинский ли?
Боже, неужели мне выпала такая наивысшая из возможных привилегий — быть не только праправнуком рекрута, но и внуком пожертвовавшего своей жизнью ради спасения детей деда, и сыном отчетливого неугодника, победившего в Великую Отечественную?
А что же мои отношения с вулыжцами?
Что говорить — понятно…
Но была одна-единственная жительница села, которая по-настоящему христиански-доброжелательно ко мне отнеслась. Но родилась она и жила до замужества совсем в другом селе.
Так что, прапрадед, — я твой праправнук.
А отца — сын.
И хочу знать о Великой Отечественной правду.
И о России тоже.
Глава тридцать пятая
ЧТО ПОД УГРОЗОЙ РАССТРЕЛА ЗАСТАВЛЯЛИ СКРЫВАТЬ О 28 ГЕРОЯХ-ПАНФИЛОВЦАХ?
Выдуманная сталинцами и держащаяся около полусотни лет легенда по поводу совершенного в районе разъезда Дубосеково подвига следующая.
16 ноября 1941 года один из взводов 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова героически сражался на подступах к Москве. Это был обыкновенный стрелковый взвод, у них был даже политрук В. Г. Клочков, который якобы сказал: