Прошла зима, настало лето —
Спасибо партии за это.
Теперь мы партию попросим,
Чтобы скорей настала осень.
Спонтанные партизанские отряды были разнородны во всех смыслах — социальном, возрастном, партийном, половом, национальном; но однородны, а это самое главное, психологически — и для немцев были опасны не менее отряда Бати из научных работников-ремесленников.
Эти самые отряды, раз уж они образовались, советской «внешнической» субстае во главе со Сталиным подсознательно хотелось уничтожить (или под уничтожение подставить), а в случае невозможности физического уничтожения хотя бы снизить их эффективность.
Снижения эффективности отрядов Сталин (а в те времена без его устных указаний не делалось ничего [см. в кн.: Невежин В. А. Синдром наступательной войны. М.: АИРО–XX, 1997]) добивался, среди прочего, следующими основными приемами:
— авторитаризацией мышления отряда как целого:
— разбавлением отряда за счет засланных с «большой земли» командиров и комиссаров;
— расстрела проявляющих склонность к самостоятельному мышлению — командиры и комиссары уполномочивались совершать немедленные казни в случае ему, засланному «выдвиженцу», неподчинения;
— подменой конкретных боевых действий строевой подготовкой (это в лесу-то!), приводящей к авторизации мышления, и т. п.;
— укрупнением отрядов;
— укомплектованием уже существующих отрядов тяжелым вооружением.
Теперь подробней.
Партизанская разведка Думинического района Смоленской (ныне Калужской) области обнаружила 7 октября 1941 года на станции Думиничи несколько вражеских эшелонов, один из которых был с горючим. Взрывчатки у партизан не было. Но это их не смутило. «Внезапным залповым огнем» (видимо, у них были только винтовки) они подожгли эшелон с горючим. Пожар быстро распространился и на другие составы. Начали взрываться боеприпасы, возникла опасность детонации всех находившихся на станции взрывчатых веществ. Среди гитлеровцев, естественно, началась паника. Этим партизаны воспользовались — и скрылись, не понеся потерь. (см. в кн.: Глухов В. М. Народные мстители. Калуга, 1960. С. 65.)
Цистерны с горючим (включая отдельные бочки и штабеля из них) — самое уязвимое имущество всех армий мира вообще, в том числе и гитлеровского вермахта. Поскольку стенки емкостей ради снижения их веса при изготовлении старались сделать как можно тоньше, то их пробивала пуля любого легкого стрелкового оружия, винтовочная с большего расстояния, чем автоматная. Бензин из поврежденных емкостей выливался и загорался либо от раскаленных от трения о воздух пуль, либо от искр любого происхождения. Заодно с горючим сгорало и взрывалось все, что оказывалось в зоне огня — мосты, автомашины, сами гитлеровцы, одежда, оружие, боеприпасы.
Хотя при нападениях на емкости с горючим уничтожалось множество разнообразного военного имущества, а нередко и личный состав, в 41-м самым выигрышным для выживания русских было уничтожение все-таки собственно горючего. В силу причин географических, геологических (не было собственных месторождений нефти), технологических (еще не были введены в действие заводы по производству бензина из угля и газа) и политических (английский флот блокировал подвоз нефти из нефтеносных регионов планеты, а Сталин, в связи с началом войны, уже более не мог эшелон за эшелоном гнать Гитлеру горючее), снабжение горючим в 1941 году было самым слабым местом в армии Гитлера.
Таким образом, в силу жесткой ограниченности источников топлива, любые его потери были в 41-м для гитлеровцев невосполнимы.
Москва, в октябре 41-го практически не защищаемая кадровыми войсками (они были практически уничтожены [91% танков, 90% орудий и минометов, 90% самолетов], большей частью пленены [затем уморены голодом]), как известно, не была захвачена во многом потому, что танковые дивизии гитлеровцев на ее подступах остановились — кончилось горючее. Не было смысла ни в еще не подбитых танках (без горючего это груды железа), ни в запасах боеприпасов (их не довезти до орудий), ни в живой силе дивизий — военная машина из-за отсутствия всего-навсего одного элемента заглохла.
Если из автоколонны в десять машин с каждой из них украсть по одной запчасти — но разных! — остановятся не десять машин, а только одна, а остальные девять этой одной воспользуются как источником утраченных деталей. Другое дело, если из всех десяти будут изъяты одинаковые детали…