Подведем итоги.
Самое слабое место в военной машине «внешника» Гитлера — горючее, которого катастрофически не хватало.
Самое сильное оружие русских — психическая независимость (нестайность) незначительной части населения. Они-то, изгнанные из иерархий и со складов горючего, часто лишенные оружия, и обеспечили победу в Великой Отечественной — прежде всего непосредственно над самим Гитлером.
Анализ обстоятельств снабжения горючим вермахта и характера вмешательства русскоязычных «внешников» в спонтанное партизанское движение показывает, что действия Сталина и высших иерархов как еще до войны, так и после ее начала (1941 год и большая часть 1942-го) систематически реанимировали положение с топливом у Гитлера, параллельно старались разрушить партизанское движение вообще, а спонтанное — в особенности.
Это был отнюдь не хаос противоестественных ошибок.
Строго закономерные «ошибки» — не ошибки. Неважно, что хор потомственных предателей в свое оправдание будет отстаивать торгашеский суверенитизм.
Из одного только приведенного военно-исторического анализа следует, что Сталин — предатель.
Не важно, получал ли он за это деньги или что другое; главное, он — предатель Родины.
И судить об этом можно было заблаговременно: просто по тому, что он типичный субвождь-«внешник».
Глава тридцать девятая
ЛЮБОВЬ СТАЛИНА К ЛЕНИНУ. ВСЕПОБЕЖДАЮЩАЯ ПОТРЕБНОСТЬ — В ВОСПРОИЗВЕДЕНИИ БОЛЕЗНЕННОЙ ЗАВИСИМОСТИ — ЗАКОН ДЛЯ СУБВОЖДЯ НЕИЗБЕЖНЫЙ
Из того, что Сталин приспосабливался, ограничивал свои желания формами, приемлемыми в данной цивилизации, может сложиться впечатление, что это есть проявление личностных качеств. Но это не так.
В конце концов, антилопы гну не пытаются всем стадом объесть одну кочку — каждая щиплет на своем участке; да и чайки при сколь угодно больших гнездовьях не путают свои яйца с соседскими, — но от этого ни гну, ни чайки не становятся личностями. Разумеется, между исполнителями различных коллективных органов тела стаи и животными того или иного вида есть некоторая разница. Если в лебединой паре погибает один супруг, то другой, взлетев высоко в небо, складывает крылья и камнем падает вниз, тем являя свою верность и память; а вот гну-мать будет отчаянно защищать своего новорожденного теленка от шакалов или гиен только до тех пор, пока они не затащат его в близлежащую пустующую нору; как только гну-мать перестает своего детеныша видеть, она тут же о нем забывает, немедленно успокаивается и начинает преспокойно щипать траву. Поведение разное: и у лебедей, и у чаек, и у гну, и у исполнителей, но все они — элементы стаи. Различия не личностные, но — индивидные. Сталин мог приспосабливаться, но ничем принципиально от стадных гну не отличался, — будучи в большей мере управляем сверхвождем, чем собственными неврозами. Исключительность его случая та, что личный невроз не противоречил, но существенно способствовал стайному поведению.
Всякий «великий полководец», будь то Ганнибал, Наполеон или Гитлер, непременно невротичен и притом до состояния одержимости моноидеей.
Б`ольшая, по сравнению с остальными элементами стада, невротичность вождей следует из того, что стремление к неестественной форме взаимоотношений с ближними — власти — непременно ими оправдывается, что приводит к дальнейшему извращению и утрате защищающего критического мышления (а это приводит к еще большей невротизации), сохраняется логическое мышление разве что в виде узкопрофессиональной ориентации в технической информации.
Невротическое поведение бывает двух типов, они суть воспроизведение:
— греха, совершенного предками;
— травмы, воспринятой в течение жизни человека, — являющейся, по большей части, наслоением на грехи предков и их развитием.
В случае с Наполеоном все предельно прозрачно — он воспроизводил Ганнибала вплоть до мельчайших подробностей.
В случае же со Сталиным у нас, к сожалению, нет достаточных данных, кого из субвождей прошлого он является осознанным или неосознанным повторением — пока; возможно, некие предания сохранились. Какой-то аналог, несомненно, был — главарь банды (о нем туманно упоминают в биографиях Сталина) или националсвященник; скорее всего, было и то, и другое (возможно, в одном лице).