Согласен: остальное — еще хуже.
Фрейд начинал свою деятельность психотерапевта откровенно — гипнотизером.
Наблюдая за погружающимися рядом с ним в транс, следя за их дальнейшей жизнью, Фрейд имел возможность поразиться, насколько любой человек бывает верен — даже до смерти — полученному при отключенном критическом мышлении внушению.
Как-то — может быть, независимо от предшествовавших мыслителей, но, скорее всего, повторяя их мысли — Фрейд догадался, что вся так называемая сознательная жизнь исполнителей (т. е. почти всего населения) определяется одними только внушениями — полученными, правда, не на эстраде и не в кабинете гипнотизера, а начиная с младенчества, от родителей и учителей — в свою очередь, тоже носителей внушений.
Изучать феномен цивилизации как комбинации внушений можно как по всей толпе в целом, так и по одному индивиду — доступному. Это серьезная оговорка, потому что сверхвожди (да и субвожди тоже) прямому психоанализу противятся, а носителей информации о себе и знаний вообще стремятся уничтожить.
Но история к нам милостива: систематически сверхвожди хиреют и умирают, будучи не в состоянии прихватить с собой всех свидетелей. Тем более, свидетели — это не только те, которые видят плотскими очами, — но всякий психоэнергетически зависимый от вождя элемент стаи. И о Гитлере, и о Наполеоне можно узнать многое даже после их физической смерти.
Фрейд, родившийся после смерти Наполеона, доступ к психике императора имел — свое «лечение» оплачивать была в состоянии принцесса Мари Бонапарт. Возможно, где-то в черновых записях Фрейда и сохранились описания особенностей ее психики, которые определялись пусть не происхождением от несуществовавших чресл Наполеона, а только общими с ним предками.
То, что прошлое предков воспроизводится в потомках, — наблюдая, скажем, какую-нибудь мать с дочкой, не заметить трудно. Да и сама толпа как целое — объект весьма рельефный для осознания того, что настоящее есть не более чем воспроизведенное прошлое. Порой на понятийном уровне забытое.
В сущности, политическая история человечества такова: элементы толпы без сопротивления подчиняются самому некрофильному из вождей, боготворят его, называют не иначе как Отцом; затем появляется новый вождь; все, обратившись, лижут галифе ему, а на прежнего, ослабевшего, гадят… В истории действует отнюдь не великое число индивидуальностей, внесенных в списки сборщиками налогов на нужды вождя, но всего лишь сверхвождь, несколько конкурирующих субвождей и толпа. А если короче: есть вождь и толпа. (Состарившийся Фрейд в этом наблюдении оригинален не был — все авторы античности, а из них прежде всего военные историки, подчеркивали, что именно безмозглость [отсутствие напряженного интереса к Истине] и есть сущность толпы. Фрейд оригинален тем, что он, спускаясь по дереву неврозов, попытался найти его корень — изначальную психическую травму.)
Фрейд в старости, уже будучи известным создателем индивидуальной психологии, в рамках которой сумма неадекватностей поведения людей внутри семьи и вне ее объяснялась при помощи концепции детского комплекса Эдипа, понял, что комплекс Эдипа не объясняет слишком многого. К этому выводу Фрейда вынудила конкретная психотерапевтическая практика: далеко не все неврозы (неадекватности поведения), за излечение (или, во всяком случае, оплаченное обсуждение) которых он брался, сводимы к детским переживаниям, но наследуются из прошлого и просматриваются в поведении родителей и родителей их родителей.
Кроме того, Фрейд, всю жизнь проживший в достаточно мирной Австро-Венгрии, вдруг оказался в воюющей Европе — началась Первая мировая война. Первая мировая, в отличие от предыдущей (Наполеоновской) и последующей (Гитлеровской), была в значительной мере позиционной, не было ни стремительных прорывов, ни блистательных побед «великих полководцев» (таковых вообще не было), а только сидение в окопах и уродование с помощью пушечных снарядов и пулеметов миллионов мобилизованных и добровольцев. Толпы, столь откровенно проявившие себя в ужасах Великой французской революции, активизировались с красными бантами на груди вновь — в далекой России, в соседней Германии и так далее. Однако романтические словеса вождей «революции» о свободе и светлом будущем вновь на поверку обернулись обычными кровавыми разборками конкурентов в вожди, и вновь, как и во Франции, отпетые революционеры превратились в послушных холуев диктаторов Муссолини, Гитлера, Сталина и т. п. Во всяком случае, так видел далеко обогнавший современников мыслитель, труполюб и гипнотизер Зигмунд Фрейд.