С неугодниками в частях «неблагонадежных» и вовсе просто: для них именно Россия — Родина в особенном, духовном смысле слова.
Таким образом, с психологической точки зрения «неблагонадежные» в 41-м могли составить элиту войск оборонительной войны и сдержать гитлеровцев — если бы только у них было оружие!!!
Но оружия у них не было вовсе.
Это — факт.
Также факт и то, что именно Сталин, прекрасно знавший день нападения на СССР, приказал, чтобы эта элита была выставлена в приграничную полосу.
Осмысление этих фактов придает дополнительную четкость событиям 1941 года.
По объяснениям нынешнего и предыдущих поколений историков и вообще идеологов, получалось, что предвоенные распоряжения Сталина были якобы направлены на решение разнонаправленных целей: частью — на организацию оборонительной войны, а частью — на организацию наступательной; иными словами, в этом нагромождении разобраться мог только подхалимистый министр обороны, а остальным оставалось только повторять его мнения.
Но, спрашивается, зачем нужны мероприятия по обороне, если якобы готовилось наступление на Европу, как то утверждают нынешние «внутренники»? Или: зачем мероприятия по подготовке наступления, если, как то утверждают нынешние «внешники», истинные намерения Сталина — оборона?
Для «оборонцев» безоружные строительные части в нескольких шагах от границы — вернейшее доказательство именно оборонительных намерений Сталина. Для «наступателей» же — вернейшее доказательство подготовки Сталина к захвату Европы: обритые люди с лопатами якобы должны были ввести немцев в заблуждение относительно намерений «всепланетного вождя пролетариата» (то, что строители были выведены не для строительства оборонных объектов, со всей очевидностью следует из того, что построить при такой распыленности эти части ровным счетом ничего существенного не могли).
Спорящих между собой «внешников» и «внутренников» объединяет, однако, то, что для подтверждения «своих» концепций те и другие остаются рабами совершенно диких суеверий относительно суверенности поведения невозрожденных в духе людей.
Все, однако, становится на свои места, если выявить сущность каждого элемента предвоенного иерархического мира. К какому психотипу относился Сталин? А Гитлер? А комсомольцы с комиссарами? А «неблагонадежные»? А большая часть сербов? А большая часть евреев? Кто составлял инструкции обкомов, из которых следовало не уничтожать горючее оккупантов, —разве это были неугодники? Какого типа партизаны вызывали ненависть комиссаров? Для чего Сталин приказал разминировать приграничные мосты? Зачем «неблагонадежных» переодели в военную форму, обрили и подвезли под дула немецких винтовок и орудий?
Цель вывоза обритых наголо «неблагонадежных» на границу с точки зрения теории стаи очевидна: субвождь Сталин, выполняя тайное желание величайшего гипнотизера столетия, приказал своим холуям подвезти способных сопротивляться к границе, чтобы их захватили или уничтожили в первый же час после начала вторжения…
Происходившее в сталинском СССР целостно: потенциальных защитников выводят или в сибирские лагеря, или без оружия на сотню метров от границы, все оружие «благонадежных» или запирают на складах, или выдают «особо надежным» комсомольцам-«внешникам», которые его вслед за комиссарами бросают при первой же возможности (что приводит к тому, что уже зимой 41-го русских ополченцев и, опять-таки, тех же освобожденных «неблагонадежных» гонят с одной винтовкой на несколько человек в атаку на пулеметы); танки оказались на железнодорожных платформах, откуда сгрузить их без спецсредств было невозможно, да и некому (эшелоны с безоружными танкистами отправляют другой дорогой), командовать назначают офицеров и комиссаров подхалимско-«внешнического» типа; складами горючего, столь необходимого гитлеровцам, заведовать назначают тоже законченных скотов…