Мыслящие в прокрустовом ложе суверенитизма подозревают существование тайных договоров и взаиморасчетов, циркуляцию наградных сумм денег, предназначенных для «продажного» немецкого генералитета и Николая I. С точки же зрения теории стаи все естественней — так живут стаи всех типов, управляемые психоэнергетически.
Но лавина денег была не единственным приобретением стаи «внешников» в 1853 году. Не все знают, что в Средние века костью в горле римских пап (тогда еще «внешников») была Сербия. Туда в XIV–XV веках, спасаясь от садистов из инквизиционных трибуналов, стекались еретики со всей Европы. Еретики бывают разные: «внешники» во «внутреннических» стаях, «внутренники» во «внешнических» и неугодники вообще. О том, чт`о сербские неугодники сделали с гитлеровской стаей, речь в главе «Сербы и казаки», но и так понятно, что существование сербского народа — а кровь неугодников за столетия проникла во многих — стаю, в которую кроме римских пап психоэнергетически входил и Николай I, не радовало.
Жившие в Австрии сербы неугодничеством не отличались. Однако рядом, в Сербии жили психологически уже совсем иные сербы, которые вождей и ужасали: вожди боялись, что настроения сербских сербов якобы перекинутся и на сербов австрийских.
Ни Пруссия, ни Австрия не могли Сербию захватить (с целью ее «вычистить») прямым военным вторжением — она входила в Оттоманскую империю. Выбить турок по силам было только русскому солдату XIX века. Вот и была разыграна следующая комбинация: Николай I приказал послушным ему одураченным войскам вторгнуться в Дунайские княжества, якобы защищая православное население от мусульман, затем, естественно, пришла очередь «освобождать» Сербию.
Однако, для мирового центра «внешников» это было только полдела, поскольку российская армия состояла из русских рекрутов и после чисто военных побед над турками «вычищать» из сербов неугодников ни при каких условиях не стала бы. Зато этим с удовольствием занялись бы немцы. Поэтому немецкий генералитет и разыгрывает в Дунайских княжествах комедию войны (при этом еще подставляя русских рекрутов). Находящийся под откровенным управлением англичан султан просит защиты у Австрии, тоже ломающей комедию дипломатического противостояния России, и для защиты от нее и «ради мира во всем мире» просит ввести австрийские войска в Болгарию, Сербию, Албанию, Валахию и Молдавию.
И христиане-австрийцы свои войска вводят. Только почему-то проявляют неслыханную жестокость к охраняемому от русских христианскому населению:
В Букаресте один австрийский поручик, идя со своей ротой по улице, ударом сабли отрубил у валахского мужика руку за то, что он не довольно скоро своротил с дороги. Другой офицер, квартировавший у одного купца, потребовал, чтобы в отведенную ему комнату поставлена была шифоньерка; и когда валах объявил ему, что не знает что это за мебель, то австриец проколол ему саблею живот… Подобные неслыханные дерзости (бытовавший в те времена эвфемизм убийства. — А. М.) возобновлялись безнаказанно каждый день. «Защитники» не просто убивали, но перед убийством еще и измывались.
Палаузов С. Н. Румынские господарства. СПб., 1859. С. 259
(Цит. по кн.: Тарле Е. В. Крымская война)
Поведение странное лишь на первый взгляд, но вполне закономерное, если различать все три мировых психологических центра.
Итак, доныне считается, что Дунайская кампания 1853 года никому никакой выгоды не принесла. Это не так. «Внешники» войну начали — они и выгадали: «внутреннические» союзники Англия и Франция разорены, в России уничтожены в боях тысячи рекрутских солдат.
Да, Дунайская кампания для России и русских была бедственна биологически и материально — но не бесполезна с точки зрения духа. Неугодники, которые позволяют себе действовать по указке «внешников», — еще дети. Им расти надо — и мужать. «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю» (Откр. 3:19) — этот принцип в мире действует и будет действовать вплоть до Второго Пришествия Христа.
Да, они, выданные односельчанами, обряженные как Пьеро в тесные мундиры, в «как будто нарочито сделанное изобретение» для лишения обряженного способности защищаться, с ненужным тяжеленным тесаком, всю жизнь приучаемые к кордебалету, — не могли не быть объектом тайного веселья. Это в одном из противостоящих лагерей. А в другом — сострадания.