Балканские болгары, конечно, воевали. Но с кем?
С Сербией!..
И с Россией. И в Первую мировую, и во Вторую.
Это не решение одних только правительств, чем некоторые, стыдясь поведения болгар Болгарии, пытаются оправдаться. Правительство само собой, но и рядовые балканские болгары во Вторую мировую войну если и участвовали в антигитлеровском партизанском движении, то не на первом этапе войны. Но и даже на втором, как злорадствуют болгарские русофобы, видя в отсутствии заметного партизанского антигитлеровского движения основание гордиться своими предками, этих партизан можно насчитать лишь около семи с половиной сотен, да и то с натяжкой. Более того, русофобы находят возможность гордиться, что 56 политэмигрантов, бежавших от авторитарного режима Болгарии еще в двадцатых годах в Советский Союз, и которых в 41-м десантировали на парашютах в горы Болгарии для организации антигитлеровской борьбы, были выданы «своими», самим населением, и частью перебиты в бою, частью казнены гестаповцами после пыток…
Антирусизм конца XX века и торгово-накопительское прозападничество вплоть до вступления Болгарии в НАТО — поступки для потомков выбравших турецкие плети закономерные.
Несовпадение, если не сказать противоположность болгар Болгарии и болгар Бессарабии проявляется и в быту — в частности, в отношении к авторитарным сектам (любого толка).
Если рассматривать национальный состав такой откровенной секты, как известные своим комсомольским задором «Свидетели Иеговы», на «богослужениях» которых под видом духовной музыки играют бравурные марши и организация которых расцвела в Болграде махровым цветом вместе с демократией, то адептов «обращают» преимущественно из неболгарского военного городка (именно там расцветают и другие формы того же самого — скажем, та же наркомания), — то есть, в основном, из украинцев, а в самом Болграде — из гагаузов. («Гагауз» в переводе с турецкого означает «предатель»; существует несколько объяснений причины присвоения этого «титула» [об этом несколько подробнее в главе «А помнишь?»].) А вот болгар, которых в городе более 60%, среди «Свидетелей» практически нет. Но если болградских болгар в «Свидетелях» отнюдь не 60%, то в Болгарии все это ну просто «благоухает».
Аналогичная картина наблюдается и в несколько менее откровенной форме — в официальном адвентизме. Болгар в Болградской общине адвентистов седьмого дня тоже далеко не 60%, а многократно меньше. Если в самой Болгарии один правоверный адвентист приходится на полтысячи человек, то в Болграде и окрестностях — аж на десять и более тысяч!
Отношение бессарабских болгар к сектам напоминает отношение населения центральной и северной России, в которой адептами авторитарных сект становятся преимущественно приезжие украинцы. Русские же представлены лишь наиболее гипнабельными категориями населения — стариками, женщинами, молодежью из определенного рода семей. Наибольшая популярность, скажем, «Свидетелей Иеговы» наблюдается в таком от основания откровенно пронемецком городе, как Санкт-Петербург; на Украине же их центр, как легко догадаться, — Львов.
Итак, исходя из одного только отношения к авторитарным сообществам, можно говорить, что болградские болгары — русские (в том смысле, в котором и русских можно назвать болградскими болгарами), но не потому, что эти два народа долго жили рядом (кстати, они и не жили), а потому, что в Буджакские степи изначально переселялись люди с психологическими особенностями такими же, как у русских, — неугодники.
Итак, при любом подходе, историческом или психологическом, мы получаем один и тот же результат: при переселениях на рубеже XVIII–XIX веков произошло расслоение болгарского этноса по подсознательно-психологическому принципу — склонные к самостоятельному (истинно-божественному) мышлению ушли жить в страну русских рекрутов, а носители стадного мышления остались в Болгарии жить под турками.
Естественно, можно говорить только о переселении преимущественном, вернее о повышенном содержании того или другого психологического типа среди переселенцев и среди оставшихся — ведь переселялись и оставались целыми семьями, а они сплошь и рядом неоднородны. И среди болгар Болграда предостаточно тех, кого тянет. И вообще привычная картина следующая: он — пьет, она — болеет…
Таким образом, традиционное отнесение людей к этносу вовсе не фундаментальная характеристика человека. Каждый этнос (отличающийся от других народов общностью быта, обычаев и суеверий) представляет собой на самом деле как бы взаимопроникновение трех — не сливающихся! — народов. Народов, которые при определенных условиях могут расслоиться — подобно евреям Иудеи I в. н. э., испанцам XIV–XV веков, немцам времен Второй мировой войны и т. п. И если у болгар это расслоение произошло на рубеже XVIII–XIX веков, то у других народов это случилось раньше, а у третьих происходит в настоящее время или еще только предстоит…