Но есть и другое соображение, объясняющее ту странность, что в военной иерархии в верхнем ее эшелоне оказался не типичный некрофил, но человек с элементами неугоднического мышления.
Дело в том, что князь Кутузов жил во времена общества, которое строжайшим образом оберегало принцип сословности. Хотя, конечно, «сильные» цари — типа Ивана Грозного или Петра I — приближали к себе отдельных проходимцев и негодяев из низов общества, но в общем случае военачальником, по условию, не мог стать ни крестьянин, ни мещанин, ни сын мясника, но только человек, родившийся в аристократической семье. Аристократия формировалась не в один день, и прежде чем доступ в эту строго обособленную часть населения прекратился, влезали в нее люди, безусловно, существенно более некрофиличные, чем окружающие — иначе они бы не смогли так долго держаться у власти. Но с течением времени в аристократической среде появлялись и отдельные биофилы — Лев Толстой яркий тому пример, и как увидим дальше, не единственный. За счет чего появлялись?
Во-первых, за счет покаяния — чисто духовного процесса.
Во-вторых, за счет наследственной предрасположенности. Ввиду того, что князья особенно часто страдают импотенцией и разного рода извращениями, их венчанные жены для воспроизведения семьи своего детства вынуждены были прибегать к услугам соседей, дворни или крестьянских парней. Нередко некрофилов более слабых, чем муж-князь — что и отражалось на потомстве, номинально остающемся среди аристократов.
В-третьих, за счет хаотичного валабиянства.
Таким образом, с течением времени неизбежно возникала ситуация, когда пожухшая аристократия не могла выставить нужного числа ярких некрофилов, чтобы занять все административные и военные должности.
Как следствие монарху, выжившему во внутрисемейной бойне (а кто о ней не знает?), приходилось на должность военачальника назначать человека, вызывавшего отвращения того рода, которое испытывал лакейского поведения Александр I к Кутузову.
Призрак подобной ситуации маячит во всех странах сословного устройства вообще, а в России в особенности. Управление столь обширными пространствами требует большого количество чиновников, а чудовищная протяженность границ — значительного числа военачальников; «сообразительных» Чичаговых на все должности заведомо не хватит. В результате, царю вынужденно приходится брать на службу «дурачков» из благородных семейств, которые не умеют с изяществом Чичагова и графа Ростопчина расшаркиваться на придворных балах и при вторжении армии сверхвождя в припадках якобы патриотизма требовать генеральных сражений.
«Дурачков» приходится брать, тем более, что они, как выяснялось при логически-цифровом анализе событий, защищают Родину на удивление неплохо, несравнимо лучше, чем «сообразительные». Плохо они не только расшаркиваются, но и наступают, да и то — на чужие территории. (Князь Кутузов, выгнав с Родины Бонапарта, должен был повиноваться приказу о заграничном походе, но — предпочел умереть.)
Князь Кутузов и был этим дурачком-аристократом, которого в молодости были вынуждены послать под турецкие пули (характерная деталь: Кутузов, воюя, в общем-то, на спорной территории, жалея турок, плакал, а наполеоновцев же — нет, не жалел), а затем, ввиду того, что войска совершенно справедливо не хотели над собой иметь немцев, царь Кутузова назначить главнокомандующим был вынужден — и слава Богу!
Итак, только в сословном обществе вероятна та парадоксальная ситуация, когда главнокомандующим может быть поставлен аристократического происхождения человек того особенного мышления, которое единственно и может обеспечить успех в оборонительной войне против сверхвождя. (Поймите правильно, здесь не воспевается сословное общество как некий абсолют человеческих отношений — оно ущербно, были в истории человечества формы существенно более биофильные: об этом в главе «Формы государственного устройства как отражение степени психологического приближения к всепланетной стае».)
И наоборот, наступательная стая будет успешно сформирована только в бессословном, «демократическом», обществе. (Далеко не все лучшие маршалы Наполеона принадлежали к аристократии, некоторые, прежде чем усыпаться брильянтами военных орденов, рубили в лавке отца мясо или подавали пиво в трактирах. Если бы Наполеон ограничился маршалами аристократического происхождения, то он был бы вынужден назначать на высокие должности более жухлых некрофилов, и, как следствие, завоевательная способность его армии существенно бы снизилась.)