Они подъехали к длинному металлическому ангару, из которого тут же высыпала толпа весьма подозрительных пуэрториканцев, и между ними и неприятным пилотом завязался оживленный разговор. Взгляды, которыми одаривали собеседники этого рыжего типа Констанцию, с большой натяжкой можно было назвать дерзкими. Это были сальные, грязные, потные, наглые взгляды, от которых хотелось закрыться руками. Будущий психолог прикрыла глаза и заставила себя думать о приятном. Прибой. Пальмы. Запах цветов…
Очередной выхлоп мотора грохнул, как выстрел, и Конни вздрогнула, открывая глаза. Рыжий скрылся в ангаре, но через некоторое время показался снова, неся на обоих плечах по здоровенной канистре, явно полной. Собеседники выразили горячий восторг — видимо, вызванный физическими данными рыжего, — и не изъявили ни малейшего желания помочь. Канистры с неприятным бульканьем заняли свое место рядом с чемоданом Конни, рыжий совершил, еще две ходки, потом попрощался с пуэрториканцами, причем на прощание они пустили по кругу бутылку с подозрительно мутной жидкостью. Рыжий от души глотнул из бутылки, вытер губы предплечьем и вскочил на свое место. Движения его были уверенными и сильными, но разило от него чистым спиртом. Конни брезгливо скривилась и постаралась отодвинуться подальше. От смеси запахов ее слегка замутило, и она с ужасом подумала о предстоящем полете. О состоянии белых брюк (чтоб ты провалилась, Рокси!) она старалась совсем не думать.
Рыжий лихо вырулил от ангара обратно на шоссе и громко проорал:
— Куда летим?
Все, с ужасом подумала Конни. Пьяный в дым. Не вспомнит даже собственного имени.
— Я, пожалуй, останусь здесь до завтра…
— Что?
— До завтра останусь…
— Уговор есть уговор. Триста девяносто плюс десять за погрузку. Так куда летим?
— Вы что, сумасшедший? На Багамы мы летим.
— Мисс, не хотелось бы выглядеть занудой, но Багамы состоят из полутора десятков больших и малых островов. Хотелось бы знать поконкретнее.
— Ой, Господи! Эльютера.
— Что?
— ЭЛЬЮТЕРА!!!
— Понял. К Фишеру или Босуорту? Или к Савиньи?
— Что? А, к Босуорту. Отель «Рай в шалаше». Больше ничего не знаю.
— О'кей. Держитесь, взлетаем.
Дальнейшее Конни не видела, но зато слышала и обоняла. Самолет гремел и звенел, воняло гарью и керосином, кресло ходило под ней ходуном, и девушка малодушно зажмурилась, на всякий случай попрощавшись мысленно с Рокси и профессором Малколмом. Потом было ощущение все увеличивающейся скорости и того, что самолет сейчас развалится, потом толчок — и неожиданно стало тихо и плавно. То есть тихо по сравнению с тем, что было на земле.
Конни осторожно приоткрыла глаза и чуть не заорала. Земля вставала дыбом справа от нее, слева было ослепительное небо, а сама Конни неудержимо валилась набок, прямо на противного рыжего.
Он издал дикий вопль и рассмеялся.
— Здорово, верно? Каждый раз радуюсь, как дитя. Затошнит — откройте форточку. Вообще-то сзади валяется ведро, но до него вам не добраться, а я не могу бросить руль.
— Го… Господи…
— Не бойтесь, мисс. Вы в надежных руках.
— Я не боюсь. Какой смысл? Что это трещит?
— Честно говоря, не знаю. Этому коню лет сто, он сменил десяток хозяев и болеет всеми самолетными болезнями. До сих пор не падал, так что нет никаких оснований думать, что упадет именно на этот раз.
Конни с тоской взглянула в окно — и уже не удержалась от крика, на этот раз радостного. Под ними был океан. Красно-золотое солнце клонилось к горизонту, небо наверху уже потемнело, но было еще светло, а по бескрайней поверхности воды гуляли мелкие злые волны.
— Вы чего кричали?
— А?
— Чего кричали?
— От красоты Я никогда не видела океана. Он потрясающий.
— Согласен. Как полет?
— Я думала, будет хуже.
Неожиданно рыжий нахмурился и прижал плечом съезжающий наушник.
— Тампа, Тампа, я Чарли Танго семь, ответьте, не понял сообщение.
Наушник страстно пробулькал в ухо мистеру Джордану нечто волнующее, потому что мистер Джордан явно переменился в лице. Конни с беспокойством заглянула ему в глаза.
— Что-то не так?
— Практически все. Над Эльютерой начинается гроза.
— Это плохо?
— Не то чтобы плохо…
— Лететь нельзя?
— Лететь можно. Сесть трудно.
— Тогда вернемся?
— Нет уж. Я не упущу свои четыреста баксов.
— Жадность погубила многих людей. Вы уверены, что справитесь?
— Мисс, перед вами бывший военный летчик. Я садился на скалы вслепую, ночью, на глазок, когда отказали все приборы.