Не задержавшись на майоре «судей» ни секундой дольше, Красная Богиня перевела свой взгляд на что-то другое – Берсерк, как будто освободившись от внезапно наведенного пси-дрима, тяжело задышал, чувствуя, как быстро заколотилось сердце у него в груди.
«Опасная… очень опасная…» - промелькнуло у него в голове среди мельтешения чувств и ощущений.
Опасаясь снова пересечься взглядами, он отвел глаза в другую сторону, мечтая лишь об одном – как можно быстрее исчезнуть отсюда, с этого адского шабаша.
Но тут его взгляд упал на нечто иное.
- Андрэ?.. – позвал он, - Друг, ты еще у себя, на «Миллениуме»?
- Да, друг, там же где и был, - мгновенно откликнулся тот, почувствовав в голосе майора непривычное беспокойство, - Что случилось? Нужна поддержка?..
- Не знаю, - с невнятной интонацией произнес Берсерк, всматриваясь в начало коридора, образованного почетным караулом «Гидры» перед трапом «Черной Смерти», - Просто тут…
Майор сосредоточился, приглядываясь. Из толпы отделился какой-то человек, каким-то одному ему ведомым образом преодолевший заграждение патруля. Этот человек спокойно шел по направлению к трапу, на котором стояла Дерзкая Китсунэ. Никто его не останавливал – может быть потому, что никто не ожидал его появления.
Но самое странное было в том, что этого человека майор прекрасно знал.
Ошибки быть не могло.
- Тут.. – проговорил Берсерк, мгновенно собравшись с мыслями, переключая психику и тело в боевой режим, - Тут ты, Андрэ!
Часть 1.7 Новая кровь
В какой-то момент показалось, что все вокруг застыло.
Берсерк, как на увеличении гигантского визора, видел разинутые рты впавших в экстаз «мулов», громоздкие силуэты пристыкованных кораблей, летящие в воздухе красные праздничные кусочки тонкого пластика, усиленный в честь прибытия Красной Богини свет габаритных огней, почетный коридор из облаченных в черные скафандры «гидровцев» – и одинокую фигуру псевдо-Андрэ, неспешно бредущую по этому коридору к трапу «Черной Смерти».
И в следующую секунду все взорвалось действием.
Одинокая фигурка вдруг лопнула, потеряв свои человеческие очертания – вместо нее внезапно впсухло какое-то дикое месиво из черных блестящих щупалец, метавшихся с дикой скоростью во все стороны, как чудовищные зловещие хлысты. Бойцы «Гидры», выстроившиеся рядами по бокам, не успели среагировать настолько быстро и в одну секунду были располосованы черными плетями на куски – не помогли даже их боевые скафандры, никто не успел сделать ни единого выстрела. Обрывки частей тел, кишки, кровь – все это месиво брызнуло на беснующуюся толпу. Восторженный рев толпы сменился ошеломленным всхлипом, и потом сразу – воем ужаса.
Начался полный хаос, и только сама Дерзкая Китсуэне осталась непоколебима в своем божественном, презрительном спокойствии. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, в черных дырах-глазах не мелькнуло и тени растерянности или страха. Со все той же легкой полуулыбкой она легко и непринужденно вытащила из-за спины свою абордажную катану.
Майор Берсерк осознал себя уже в прыжке.
Без всякого перехода, инстинктивно он сделал то, что должен был сделать, то к чему его готовили все эти годы. Адреналиновые акселераторы его бодифицированного тела выбросили в кровь бешеный коктейль боевой ярости, и его измененные мышцы тела сработали сами собой. Он действовал на подсознательном уровне – и поэтому успел вперед всех.
Его силовой доспех штурмовика остался в его «Молоте» – скрывая свое присутствие, Берсерк облачился лишь в стандартный гражданский комбинезон, который мог обеспечить минимальную герметичность в случае чего, но не обладал никакими защитными свойствами. Но это не помешало майору совершить мгновенный прыжок с места, когда он на пределе человеческой реакции понял, что ситуация опасна и следует немедленно вступить в бой.
Кроме меча у него с собой был и бластер – но согласно Боевому Уставу он не стал применять его, опасаясь ранить выстрелом гражданских. Согласно тому же Уставу, он должен был защищать людей от опасности, и немедленно вступать в бой в любой момент в любых обстоятельствах. Что он и сделал. Все эти алгоритмы сработали сами собой, майор не тратил времени на ненужные размышления, он сразу атаковал. Даже без силовых приводов своего доспеха, мышечной силы тела штурмовика хватило, чтобы выстрелить ему самим собой как ракетой, направленной точно в цель. Секунда – Берсерк ощутил движение затхлого станционного воздуха на своем лице и тяжесть крепко сжимаемого верного меча-гладиуса в своих руках.