- Нет, ее нужно опасаться, - говорил он. - У меня картинка валялась, ну я тебе показывал, там девица в одних трусиках нарисована, а из трусиков черт выползает. Так Тамара ее утащила к себе в комнату. Может, она одержимая? Правильно делаешь, что закрываешься. Ну нельзя же в самом деле сделать то, что она хочет. Даже если встанет, - а потом она раскается и зарежет. Ну нафиг...
Наступило лето. Ночной шум прекратился. Днем Тамара была нормальной, она даже улыбалась. Однажды он пришел на дежурство, когда она подметала крыльцо.
- Бог в помощь, Тамара, - сказал он, проходя мимо нее в дверь.
- К черту бога, - сказала она, выпрямляясь. - Я гулять хочу!
- Так гуляй, - сказал он. - Не бойся, никто тебя за это не накажет. Все мы люди...
- А вот нельзя... - сказала она и снова взялась за веник.
Чуть позже, когда солнце садилось за крыши, Тамара мыла окна в кабинетах. Она была без платка, в коротком платьице в зеленый горошек, и без всегдашних хэбэшных колготок. Стояла на подоконнике на коленях, распахнув окно в закат, терла мокрые бликующие стекла, и пела: "Один раз в год сады цветут". Пела свободно, чисто, - так что сторож Х. заслушался, глядя на ее фигурку, обдуваемую летним ветерком, засмотрелся на ее голые ноги, отмечая, как свежо ее тело...
Лето перевалило жару, покатилось под горку, к прохладе, к ранним сумеркам. И все вернулось. Но к ночным крикам добавился пугающий сторожей случай. В стационаре жила кошка. Она неоднократно беременела и рожала, котят раздавали пациентам. Тамара ее не любила, называла отродьем. Однажды утром сторож Х., спустился на первый этаж и увидел на полу цепочку кровавых кошачьих следов, ведущих от двери тамариной подсобки в туалет, через унитаз в открытое окно. Больше кошку никто никогда не видел.
А ночи становились все кошмарнее. Тамара уже не просто визжала, она ревела и рычала, она била дверью с мощью парового молота. Сторож Х. не выдержал, и в очередной приступ ее ярости, заорал, склонившись над лестницей:
- Тамара, задолбала уже, прекрати орать!
- А что вы мне сердце за ниточку тянете! - крикнула она и ударила дверью.
- Утомила ты меня, никакого покоя нет! - крикнул сторож, выходя из себя, и добавил, не найдя ничего поумнее: - Не прекратишь, я сейчас милицию вызову!
- Да пошел ты нахуй, вызывай свою милицию! - завизжала Тамара, ударила дверью и зарычала.
Сторож У. принес на свое дежурство связку дубовых веток, осенял ими тамарину дверь:
- Это должно ее сдержать. Но тут конкретно бесов нужно изгонять. Или просто мужика найти, который ее трахать будет, - вот и весь экзорцизм. "Тамара: Демон, мы одне...".
- Я не буду... - испуганно сказал сторож Х. - Хочешь, сам займись.
- Чтобы потом как кошка, в туалетное окно прыгать на последнем издыхании? Спасибо! Маме сказать, чтоб уволила, - жалко, идти-то ей некуда... Так что терпи, авось ее бог поможет. Слушай, может Грише сказать?
- Чтоб он ее сам задушил? Нет, я лучше потерплю, может, успокоится...
А осенью в стационаре затеяли небольшой ремонт - меняли линолеум. Работали баптисты. У их главного был родной брат-электрик, но странным образом, не баптист. Обыкновенный пьяница, он смеялся над своим братом, но деньги, всегда бывшие в общине, исправно занимал и никогда не возвращал. Как-то раз, блестя глазками, он сказал сторожам:
- А ничего у вас санитарочка. Чистенькая. Вот бы ее...
- Ты ее не трогай, - сказал Х. - У братца спроси, почему нельзя.
- Да знаю я! Мозги у них наизнанку, больные люди! Ни водки, ни бабу чужую, - а жить-то как?
Но как-то раз в дежурство сторожа У. электрик пришел к нему с бутылкой. У. пить отказался, и электрик спустился к Тамаре.
- Я думал, она его не пустит, - рассказывал У., - а она пустила. Я сказал: Тамара, если что, кричи, я услышу...
Но все было тихо. Через час довольный электрик поднялся на второй этаж:
- Закрой за мной дверь. Все нормально, сама дала. Как-нибудь еще наведаюсь. Давно ей мужика надо было, маялась баба, а все попы проклятые!
Сторож У. постучался к Тамаре, спросил, все ли нормально. Она пожала плечами, улыбаясь:
- С Божьей помощью...
И сторож У., подумав: "Ну наконец-то", поднялся к себе, спокойно уснул.
А ранним утром, когда спустился в туалет, увидел, что дверь в подсобку открыта. Заглянул. Тамара сидела на полу под окном, свесив голову на грудь. Она уже окоченела. Веревка была привязана к оконной ручке...
Но долго еще ночами сторожа, покрываясь мурашками страха, слышали на пустом первом этаже тихие шаги и скрип дверей.