И дальше он нагородил про любовь мальчика к воде и технике, что неизбежно приведет его если не в моряки, то в кораблестроители. Женщина ушла вдохновленная, напевая "Море, море", и оставив хироманту ("Да сколько не жалко", - сказал он привычно) вполне приличную сумму за такую легкую работу.
Вышел таившийся в своей кабинке массажист У.
- Не пойму, - сказал он, - ты в самом деле гадаешь, или так удачно врешь?
- Сложный вопрос, - сказал массажист Х. - Видишь ли, в чем дело... Когда я пытаюсь применить накопленные мною знания, и начинаю считать и анализировать, нихера не выходит. Зато, когда, взглянув на ладонь или гороскоп, я, используя знаки просто как зацепки, начинаю легко и непринужденно врать - все, как ни странно, получается! Да, и еще: здесь как в массаже, - нужно быть равнодушным к клиенту... А вообще, брошу я это дело, женщины зомбируются, сам видишь.
НАТАША ВО ХРИСТЕ
Раз уж мы прикоснулись к таинствам, то не лишним будет после языческих (поганых в первом смысле этого слова) дел наведаться в настоящую церковь. Хотя, кто нас туда пустит, учитывая все прегрешения? А мы сами туда и не пойдем...
- Я собралась покреститься, - сказала массажисту Х. медсестра Э. - Знаешь, мне все подруги говорят - покрестись, и жизнь действительно меняется. Ты веришь?
- Главное, чтобы ты верила, - уклончиво ответил массажист Х., скользя пальцами по обтянутой узким халатом попке медсестры.
- Ну, погоди ты! - стряхнула она его руку. - Это же важный вопрос! Дома как-то стало не очень. Муж, кажется, на стороне кого-то завел. Или мне это кажется? И вообще, денег нет. Ну, покрестят меня, - хуже от этого не будет, а может даже лучше, а?
- Вперед! - сказал массажист Х. - Потом расскажешь.
- Да мы после работы с подружкой в церковь собрались. Я даже Библию почитала. Ты сегодня как раз дежуришь, зайдем, расскажу.
Вечером, когда окончательно стемнело, в окно ординаторской, где сидел за печатной машинкой сторож Х., звякнул камешек. Девушки вернулись из храма. Они принесли с собой буханку хлеба, жареную, еще теплую курицу и бутылку водки.
- Святая вода? - плоско пошутил сторож Х., открыв дверь.
- Ага. Отметим мое возрождение к новой жизни, - сказала Э. - И новое имя, между прочим!
- Точно, там же новые имена дают! - сказал сторож. - И кто ты теперь?
- Вот, - с гордостью показала Э. картонку, - даже удостоверение дали. Теперь я - раба божия Наталья!
- Наташа - это хорошо, это определяет путь новой жизни, - пробормотал сторож, обнимая девушку. - Да и неофитка звучит как нимфетка, нет, нимфоманка! Это возбуждает...
- Ну ты че, озверел? - вывернулась она. - Это же кощунство! Уважай чувства верующих, блин! Между прочим, я сегодня с самим Христом сочеталась - так поп сказал, - и теперь умерла для греха...
- А я? - засмеялся сторож. - А как же я?
Потом пили водку и ели курицу. Подруга, медсестра из ортопедии, взмахнув пьяной рукой, опрокинула рюмку водки и стакан газировки на юбку рабы Натальи. Замыли.
- Включи в вашем кабинете обогреватель, повешу сушиться, - сказала Э., снимая юбку и оставаясь в одних трусиках и блузке.
- Пошли, - сказал сторож. - А вы, криворукая, ждите здесь.
В темном кабинете он включил обогреватель, повесил над ним юбку, потом прижал Э. к своей кушетке.
- А вот ходить так передо мной, - сказал он, - тебе было не след. Ты же знаешь, как действуют на мой извращенный мозг твои пубертатные формы...
Чем дальше живешь, тем меньше хочется расписывать общеизвестные алгоритмы, - хочется сразу перейти к желаемым результатам. Поэтому, опуская недолгую возню в полумраке...
Когда медсестра, изгибаясь под ним, протяжно закричала, дверь в кабинет открылась, и сварливый голос подруги сказал:
- Закройте за мной дверь, я пошла. Ну вас...
- Подслушивала, протезная душа, - сказал он, сползая.
- Ну и что ты наделал? - сказала она, поворачиваясь на живот и обнимая подушку. - Не видать мне теперь обещанной благодати. И, опять же, что скажет Христос?
Они засмеялись.
- Со мной - не грех, поверь мне как ему, - сказал он. - Сейчас я спущусь, дверь закрою, а ты иди в ординаторскую на диван. Это мы только репетировали...
Но когда он спускался по лестнице, внизу послышались шаги и голоса. Навстречу поднимались Лис и сторож И., волоча пакеты с бутылками и провиантом.
- Принимай, Брат! - сказал Лис, отдуваясь. - Гриша меня сюда заманил, обещал танцы живота. Но, как я понял, их мы не увидим, - перед самым носом танцовщица на колесе из двери выкатилась.
- На каком колесе? - удивился сторож Х.
- Ну, ножки у нее... длинные, но очень малого радиуса, или, что то же самое, большой кривизны. А то ты не знаешь. Что-то вкусы у тебя изменились, совсем одичал тут, где только таких отлавливаешь? - так говорил Лис, идя по коридору и сворачивая в открытую дверь ординаторской.