Массажист У. кивнул:
- Он уже на меня смотрит, как гиена на падаль - знаю я эти ментовские взгляды... А на тебя почему-то не реагирует.
- Ну, ты мужчина представительный, а я для него - килька. Не может же он подумать, что его жена так мелко плавает... - засмеялся Х. - Главное, веди себя естественно, на Э. смотри в меру, как и на других.
- Ага, попробуй быть естественным под наблюдением...
Праздник развивался. Массажист У. упорно не смотрел в сторону Э., и чем упорнее он на нее не смотрел, тем подозрительнее становились взгляды ее мужа. Он даже позвал массажиста У. курить в туалет, и там, озирая вплотную, мрачно сказал:
- А ты здоровый парень, небось, топчешь кур-то местных? Вон тут их сколько.
Зато, увидев, как массажист Х. прикуривает, сунув спичку в приоткрытый спичечный коробок (таежная привычка), с уважением сказал:
- По-блатному прикуриваешь...
Пора отвлекать, - с жертвенной грустью понял массажист Х. и пригласил медсестру Э. на танец. Пока танцевали, муж стоял, отвернувшись к окну без штор, за которым была осенняя тьма.
- Какой у тебя тактичный мужик, - сказал массажист Х., касаясь носом ее щеки.
- Ага, - сказала она, отстраняясь. - Он сейчас за нами тактично в отражение следит...
Вскоре бывший оперуполномоченный принял несколько полных рюмок водки, пустился в одинокий и бурный пляс, подвернул ногу, катался по полу с завываниями, был отнесен в палату, уколот уколом, уложен на кровать, откуда жалобно звал жену. Она пришла и сидела рядом остаток вечера.
- Как так можно при женщинах верещать? - мстительно сказал У. - А еще мент называется. Психопатическая личность...
Прошло несколько дней. Сторож Х. сидел на дежурстве и по обыкновению что-то писал. Был поздний вечер, когда в дверь постучали.
- Привет, - сказал оперуполномоченный, входя с бутылкой. - Я подумал - скучно тебе, наверное, сидеть здесь одному. Выпить же всегда хочется, но не всегда есть с кем. Как смотришь на этот предмет? - и он щелкнул по бутылке ногтем.
Сторож смотрел отрицательно. Но опер смотрел подозрительно, и сторож неопределенно пожал плечами, прикидывая, какой разговор его ждет - длинный или короткий? Как обычно бывало со сторожем, ему все время попадались противники более тяжелой весовой категории. Вот и на этот раз он начал думать, что есть в комнате твердого и продолговатого на случай неудержимого развития событий. Впрочем, время на подготовку у него еще было - минимум одна рюмка, максимум бутылка, - святое же дело - вначале выпить с жертвой, и уже потом заколоть ее рогами.
- Но есть и еще вариант, - сказал опер, глядя внимательно в глаза сторожа Х. - Машина ждет, и если можешь оставить дежурство, сейчас садимся и едем в баньку. Потом доставляем тебя обратно. Вообще, я на этот вариант рассчитываю. Не все же с женой вечера коротать, - подмигнул он. - Может, и она куда гульнет, пока меня нет...
Этот довод убедил сторожа. В самом деле, сидеть здесь и ждать, что сюда внезапно заявится медсестра Э., было бы глупо. Лучше увести опера подальше.
- Поехали, - бодро сказал сторож, - Давненько не брал я в руки веник...
Идя к машине, он чуть не заложил руки за спину.
...Они ехали по огнистым улицам, потом пересекли мост и помчались по загородному шоссе, рассекая темноту фарами. "Как же я не догадался, что он задумал? И никто не узнает, где могилка моя", - с тоской думал сторож, сидя на заднем сиденье и глядя, как вспыхивают в свете фар дорожные знаки.
- Кстати, - сказал опер, - познакомься, мой шофер тоже вертолетчик. Училище-то разогнали, я ему работу дал. Капитан, между прочим...
- Летчик? - спросил Х., стараясь говорить мужественным голосом.
- Аошник я, - равнодушно ответил шофер, сворачивая с шоссе на лесную дорогу.
"Встретишь аошника - убей его", - вспомнил Х. аэродромную поговорку. - Народная мудрость не врет, - подумал он, глядя на мощный затылок молчаливого шофера, - не ты его, так он тебя".
- Что-то далековата банька, - сказал он, скребя пальцем черное стекло.
- Так не городская же! - хохотнул опер. - На озере она, хорошее местечко, тихое... Да не ссы, обратно с ветерком доставим!
"Неужели так бывает? - думал сторож Х., вытирая потеющие ладони о штаны. - Из-за одних подозрений, бездоказательно, возьмут и утопят как котенка. И это притом, что у меня столько недоконченных великих дел! А они потом попарятся, выпьют, закусят и продолжат их совершенно никчемную жизнь. И никто не узнает, куда я пропал, свидетелей-то не было. Нет, нельзя идти на заклание как теленок. Надо бежать. Пока изображаем неведение, а на месте сориентируюсь".
Машина качалась на ухабах, дорога петляла среди сосен. Ездоки молчали, глядя вперед. "Вот он, второй случай из трактата, - думал сторож. - Бог говорит - я есть, и сейчас воздам тебе за прелюбодеяние".