- Ничего не понимаю - что случилось-то?
Сторожа переглянулись.
- Ты откуда упал на нашу крышу? Танки в Москве! Максим Соколов сейчас кричал - танки, танки, прощайте, господа! Комендантский час, Горбачев арестован, - реакционный переворот, Вандея, блин!
И глядя на недоверчиво улыбающееся лицо товарища, они рассказали о событиях. Сторож Х. добавил:
- Странно, что ты ничего не знаешь при твоих связях с конторой. А, может, ты нас вербовать пришел? Так мы согласные! А если и правда ты в неведении, то строй легенду для своих - мол, внедрялся в бизнес, чтобы развалить изнутри...
- Ну ни хрена себе, если, конечно, не шутите, - сказал Камиль. Он сел на конек верхом, глотнул полбутылки пива и закурил. - И ведь что, сука, обидно - целый день с народом, - с самым разным! - и хоть бы одна сволочь сказала! Всем все похуй! Вот и борись тут за их счастье...
Вечерело. Трое сидели на крыше и смотрели, как заходит солнце свободы...
ЧТО ПОЗВОЛЕНО БЫКУ
У нас есть еще пара дней и ночей, пока так названный путч срежиссированно умирает на сцене. Пользуясь этим антрактом, введу еще одного героя, который в следующих двух историях действует в связке с Камилем. Назовем его Лис. Впрочем, это сокращение фамилии не отражает истинного положения дел с представляемой внешностью. Когда первокурсник Х. впервые увидел первокурсника Л., он сказал на ухо рядом сидящему: "вылитый бык ассирийский". Через два дня Лис подошел к Х. и спросил, мрачно глядя сверху: "Это ты ассирийским быком меня назвал?". "Ну", - не смог соврать кролик Х., с тоской опуская глаза на вражьи кроссовки 47-го размера. При этом он думал не о том, как его сейчас будут бить. Он думал о предательстве ближнего. Впрочем, о том ближнем мы еще не раз вспомним...
- Говорят, - сказал Лис, - ты в шахматы играешь?
В изобретательной голове Х. пронеслись все варианты наказаний, связанные с шахматами - от "Ухи-ухи!" до прыжка с завязанными глазами с верхних нар на расставленные фигуры. Ни один из вариантов не радовал.
- Ну... - буркнул Х.
- Что - ну? Сыграем? У меня с собой магнитные есть. Садись со мной на лекции...
Это уже потом, когда начнется "военка", преподаватель строевой подготовки на плацу крикнет: "Правый фланг, хуи валять кончаем! Это я тебе говорю, парень! Да-да, ты, который на негра похож, как твоя фамилия?".
Теперь, я думаю, образ Лиса стал более отчетлив. Кудрявая голова, толстые губы, стандартные в таких случаях шесть футов. О габаритах говорит следующий диалог, состоявшийся уже в новое время, те самые смутные 90-е. "У тебя оружие-то есть? - как-то спросил Х., когда они вдвоем шли по ночной улице. - Ну, хоть баллончик газовый?". "А на хера мне баллончик? - усмехнулся Лис. - Я сам как баллончик...".
Художнику осталось добавить к внешним данным такое же объемное раздолбайство - и вчерне портрет готов. Ну, разве что еще пару штрихов...
Лето 1983 года, студенческий отдых, Планерское (Коктебель до и после). Студент Х. со студентом У., сойдя с трапа теплохода, отправились в дом-музей Волошина. Лис и Камиль обещали подойти чуть позже, после посещения легкого павильончика на берегу, в котором автоматы цедили стакан сухого белого за 20 копеек. Понятно, что первые двое вторых двоих в гнезде культуры так и не увидели. Когда они вернулись с экскурсии на берег, парочка сидела на бетонном парапете над пляжем. Рядом с Лисом лежал пакет с креветками. Камиль сидел чуть поодаль, отвернувшись.
- Чего это с Комой? - спросил Х., очищая креветку.
- Это он типа обиделся. Видишь, даже креветок ему купил, а он не ест, гордый. А че обижаться, ну перепутал я. Выпили пару стаканов, смотрю, пропал он из павильона куда-то. Вышел я на улицу, осмотрелся, не нашел, решил отлить. Захожу в туалет, смотрю, Кома стоит, ссыт в писсуар, а подмышкой, прикинь, зонтик торчит. Где он его взял, не было же! И зачем вообще в такую жару зонтик? Клоун, бля! Я был возмущен! Подхожу, беру зонтик за ручку, даю Коме пинчер, зонтик остается у меня в руках. Кома выползает из писсуара, поворачивается... Смотрю - епт, не Кома это! Мужик какой-то, вообще не похожий, но со спины, бля буду, одно лицо! Молчит, глаза на меня пучит. Я молча зонтик ему отдаю и ухожу. На улице отлавливаю Кому и выписываю ему подсрачник...
- А ему-то за что? - хохоча, спросил Х.
- Как - за что? Из-за него же мужика обидел... Ладно, Кома, не дуйся, можешь мне поджопник дать. Если дотянешься...
Но при чем тут Коктебель, когда мы в августе 91-го? А ни при чем. Всего лишь штрих.
Что касается августа... Лис фарцевал, начиная с института, и по окончании продолжал расширять свою деятельность. Когда старлей запаса Х. пришел с войны, одетый с ног до головы в модную "варенку", с запасом джинсов, кроссовок, с часами-калькулятором, Лис, оглядев его, сказал: