- А это? - сказала она лукаво.
- Прекрати! - сказал массажист У. и быстрым шагом покинул физкабинет.
Медсестра выскочила за ним и крикнула в коридор:
- Импотент!
Больные в коридоре удивленно смотрели на покрасневшего массажиста У. и растрепанную физмедсестру, которая выдвинула столь серьезное обвинение. Это слышала и заведующая Л. Было устроено комсомольское собрание с пропесочиванием.
- Ты пойми, - говорила Л. - Больные могли подумать, что Шамиль тебя домогался, но не удовлетворил. Ты в каком свете его выставила передщ пациентами? И весь стационар заодно, - получается, мы тут черт знает чем занимаемся в рабочее время!
Медсестра покаялась и обещала больше так не обзываться.
Тем временем близилось лето. Массажист Х. собирался в отпуск на море.
- Опять первые дни буду мучиться, - сказал он как-то. - Моя кожа моментально сгорает, потом облазит, и только потом загорать начинаю.
- А хочешь, я тебе помогу? - оживилась физмедсестра. - У нас же кварцевая лампа специально для загара стоит - давай постепенно я тебя пооблучаю, подзагоришь, и южный ультрафиолет не страшен.
Он согласился. Раздевшись до плавок и надев черные очки, он стоял перед искусственным солнцем, а медсестра в черных очках стояла рядом с секундомером. Но она не просто стояла. Она заходила со спины, обнимала его за плечи, прижимаясь грудью, и дышала в ухо:
- Аполлон...
И руки ее мягко ползли вниз.
- Ах, Аполлон, ах, Аполлон, - смеялся он. - Нашла Аполлона. У него таких кривых ног не было. Я, скорее, Гермес, но после курса кавалеристики. Не приставай, а то загорю неравномерно.
Однажды она, включив лампу, вынула из просторного кармана фотоаппарат-мыльницу.
- Ну, можно, я хотя бы сфотографирую? Ты плавки приоткрой на миг, ну что тебе стоит...
- Ладно, - сдался хитрый массажист. - У тебя картинка будет, я в очках-маске, так что... Но больше ты ко мне не пристаешь. Согласна?
Она кивнула.
- И сначала дверь закрой, а то кто-нибудь войдет и поседеет от ужаса - чем тут медперсонал занимается.
Пока закрывала дверь на ключ, загораемый даже возбудился от предстоящего акта эксгибиционизма и от ее желания. И вот она уже целилась в видоискатель через черные очки.
- Ничего не видно, - сказала она и сняла очки.
- Быстрее, глаза испортишь! - крикнул массажист и открыл. - Жми!
Она вскрикнула, всплеснула руками, фотоаппарат выпрыгнул из рук и грохнулся об пол, расколовшись как яйцо.
- Что же ты, - укоризненно сказал массажист, закрываясь. - Надо было психологически подготовиться.
- А зато я не сфоткала, и наш договор не считается, - сказал она, подходя и накрывая своей рукой...
- Все, я уже обгораю, - сказал он, выворачиваясь.
А потом случилось неожиданное. Все таки, женская психика неисчерпаема как ленинский электрон.
Как-то вечером, когда он дежурил, зазвонил телефон.
- Что делаешь? - спросила она. - Один?
- Конечно, один! - сказал он. - А с кем мне быть? Пишу, сижу.
- А вот Э. мне сегодня призналась, что тебя посещает. И вообще... А как же твой принцип - с сотрудницами нельзя?
- Ну... - сказал он, - Я тогда начинал только, правил еще не знал. Но теперь твердо соблюдаю...
- А знаешь, что я сейчас делаю? - сказала она.
- Что? - сказал он, думая, как бы прекратить разговор.
- Просто сижу. На кухне.
- Молодец, - сказал он.
- Газ вот открыла...
- Да еб! - сказал он. - С ума сошла? А ну быстро закрой! А муж твой где?
- А он в ночную смену.
- А сын?
- Он в комнате, спит уже. Я дверь кухонную плотно закрыла, подоткнула снизу, не пройдет.
- Ты - дура! Быстро закрой, взорваться же может! Дура ты ебаная, блядь! - заорал он, не думая о правилах разговора с самоубийцами.
- Не взорвется... Ну и взорвется... - сказала она сонным голосом.
- Все, я звоню в милицию, в газовую службу и в психушку! Хочешь в психушку?
- А ты адреса моего не знаешь, - лениво засмеялась она. - Куда они поедут? Так много машин, и все - в никуда...
Он кинулся в тумбочку к заведующей, где были переписаны адреса и телефоны сотрудников. Ее адреса там не было.
- Да тебя по телефону вычислят! - крикнул он в трубку. - Быстро закрыла, потом сама жалеть будешь! Сына ты все равно не сожжешь - за это в аду будешь гореть!
- Я закрою, - сказала она. - А ты будешь со мной? Один раз. Одного раза тебе жалко?
- Ничего мне не жалко, ты закрывай, завтра разберемся...
- Обещай...
Голос ее становился все спокойнее.
- Обещаю, обещаю, - закричал он, не думая, потому что голос ее был уже не совсем живой. - Я выебу тебя, как сидорову козу, я тебя расчленю, я тебя распашу и засею, блядь такая!