И в этот момент в дверь постучали...
О, сколько было в жизни каждого этих стуков в дверь! Но только не сейчас! Ну, друзья мои, это невыносимо, это вам не половой акт прервать! Постучать сейчас в дверь - значит, остановить рождение Вселенной!
Зарычав, он понесся вниз по лестнице, не гадая, кто там, зная только, что нужно избавиться от посетителя любой ценой.
- Мы с подружкой ходили в кино, - сказала она, входя. - А в общагу ехать уже поздно. Переночую здесь и прямо с утра - на работу.
- А подружка где? - сказал он, перебирая ногами от нетерпения и злости.
- На такси поехала, - простодушно сказала она.
Он поднимался за ней по лестнице, слушая ее щебетание, и душа его кипела. Оставив ее раздеваться в ординаторской, он пошел в свой кабинет, оделся, вошел в ординаторскую, и, собирая со стола бумаги и книги и складывая в сумку, быстро говорил:
- Хорошо, что вы пришли. Мне как раз нужно было в одно место срочно, а объект оставить не на кого. Сейчас закроетесь и - спать. Если что, вот телефон. Но ничего не бывает, на первом этаже все окна решетками закрыты, вполне безопасно. А утром я приду...
Она так ничего и не сказала, - он увидел в закрывающуюся дверь ее изумленное лицо, повернулся и спустился с крыльца. Прибежав домой, он до самого утра проверял и перепроверял, - вот, смотрите, как легко, в четырех строчках получается поправка к вековому смещению перигелия Меркурия! Э-э, да у меня точнее! А вот отклонение луча света гравитирующей массой! А вот... Засранец! - с ласковой издевкой думал он в сторону первооткрывателя. - Как у тебя все сложно! Тензоры, говоришь? Х-хе! А ты куда смотрел, Паули, Вольфганг Амадей, бля?! Только приборы ломать умеешь! Эллиптический интеграл любой дурак приближенно решит, а ты попробуй просто и точно, мудило! - так он ликовал, ставя время, дату и подпись под очередным великим открытием.
Потом, счастливый, гулял по утреннему городу, и, замерзнув, пришел в стационар. Там уже начался рабочий день, сидели в коридоре пациенты, заведующая вела прием.
Только ближе к обеду, когда она заполняла карточки, он вошел, закрыл за собой дверь и сказал:
- Как спалось?
Она молчала и писала, не глядя на него. Только уши зардели.
- Обиделись? - сказал он, думая, что правда будет ей совершенно непонятна. Она будет выглядеть как издевательство.
- Уйдите, - наконец, сказала она. - Так меня еще никто не оскорблял! Если бы я до вас ночью дотянулась - убила бы...
- А как вы это себе представляли? Чтобы я вас совратил? Я бы это сделал, я бы вас просто порвал, - так мне хотелось! - но... Вы же зачем-то это берегли, участь в институте, живя в общаге... И вот так взять и потерять - не понимаю. Или вы хотели поиграть? А представляете, утром бы все увидели, что мы ночевали вместе. Оно вам надо?
Она молчала, рисуя на карточке узоры. Потом отвернулась и смотрела в окно. В изморози горело январское солнце.
- Ну, простите меня, - сказал он. - Я хотел как лучше. Хотите, я посвящу вам вывод уравнения Шредингера? Его, между прочим, еще никто не выводил...
- Ладно, - не оборачиваясь, она махнула рукой. - Идите, работайте. Но, учтите, я еще долго буду на вас злиться...
Посмотрела на него мокрыми глазами, шмыгнула носом и улыбнулась.
СВЕТ ЕГО ГЛАЗ
Стационар закрывался на ремонт до осени, всех выгоняли в отпуска. А медсестра Э. с третьей попытки поступила в институт и увольнялась.
- Я буду тебя навещать, - сказала она. - А напоследок хочу тебе подарок сделать. Девочку на массаж возьмешь? В смысле - и делай с ней, что хошь? Хорошая девочка, бронхит, но можешь все тело. Скажешь, зоны ступней нужно, и прочее. Хочу посмотреть, как справишься.