— Да, теоретически из человека можно сделать убийцу. В армии этим и занимаются. На взрослого можно воздействовать психологически, шаг за шагом переводя из одного состояния в другое, и довести до того, что он будет совершать поступки, которые когда-то считал немыслимыми. Но если, как вы говорите, в поведении Маркуса не было вообще никаких предпосылок к подобному поведению, то добиться такого эффекта чисто психологическими средствами было бы очень трудно.
— Чисто психологическими? — переспрашивает Галлард.
— Я не специалист, но физическое повреждение лобных долей мозга может привести к изменениям в поведении. Финеас Гейдж и все вот это вот. Хотя последнее время масштабы изменений в его личности считают преувеличенными. Анатолий Бугорский получил очень похожую травму, но поведения не поменял.[10]
— Бугорский?
— Похожая история. Русский ученый, которому в процессе работы в голову попал протонный луч высокой энергии. Прям как в комиксах. Только вместо супер-способностей он получил эпилептические припадки и повышенную утомляемость.
— Это ужасно, — говорит Галлард. — Повреждение префронтальной коры лобных долей часто связывают с агрессивным поведением. И хотя в некоторых случаях, когда все списывали исключительно на травму, я сомневаюсь, но в целом согласен, что иногда так бывает. Но вы и сами понимаете, почему эту версию прорабатывают не очень тщательно.
— Конечно, — киваю я. — Ваша задача — поймать убийцу, а не объяснить присяжным, почему он не до конца отвечает за свои действия.
— Дэниел не так давно попал в аварию на велосипеде. Может, это связано? — спрашивает Николсон.
— В какую аварию?
— Год назад. Ехал на велосипеде, и его сбила машина. Загремел в больницу на несколько недель. Это не могло стать причиной?
— Результаты томографии есть?
— Подождите, — вмешивается в разговор Ван Оуэн. — Как верно заметил доктор Крей, постановка диагноза Маркусу не является нашей непосредственной задачей. Это вообще не наше дело, мы всего лишь заинтересованные стороны.
— Миранда, — отвечает Николсон. — Маркус — один из наших. А как только дело передадут в другой отдел, они будут относиться к нему, как к любому мерзавцу с улицы.
Я решаю не высказываться вслух, что именно так и нужно к нему относиться ради объективности. Но я бы сделал то же самое на месте Николсона, если бы подозреваемым стал мой коллега или друг. Вот еще пример несовпадения моих личных этических установок с общественными.
— Хорошо. Но не думаю, что он с радостью передаст нам медкарту. Спорить готова, что Маркус очень быстро потребует адвоката и говорить будет только через него.
— Что именно нам нужно? — поворачивается ко мне Николсон.
— Результаты магнитно-резонансной томографии, если ее делали. Посмотреть возможные повреждения. И нужно найти специалиста, который может эти повреждения определить, я тут ничем помочь не могу… — Я замолкаю на полуслове, вспомнив кое о чем.
— Продолжайте, — говорит Галлард.
— Понадобится эксперт. Но… погодите… — Я достаю телефон и запускаю быстрый поиск по нескольким медицинским базам, к которым у меня есть доступ. — Так, ладно, эксперт нам все равно понадобится. Более того, он скажет, что то, что я собираюсь сделать, — бесполезно, или это уже сто раз делали до меня, но мне будут нужны несколько сотен МРТ-сканов людей с поврежденной корой лобных долей и несколько сотен сканов людей без повреждений. Я настрою программу машинного обучения, которая сможет собрать статистику и поможет проанализировать результаты Маркуса.
— Сколько на это уйдет времени? — спрашивает Галлард.
— Если у сканов все будет хорошо с маркировкой — несколько часов.
— Несколько часов?
— У меня в лаборатории стоит отдельный сервер как раз под такие задачи. По большому счету мне даже программу писать не придется, просто загружу изображения в готовый анализатор, ну и напишу небольшой скрипт, чтобы анализировать их все разом.
— Прям так все просто? — спрашивает Ван Оуэн с сарказмом.
— Машины уже захватили мир, сестренка, — пожимаю я плечами в ответ. — Просто человечество не готово это признать. Единственный вопрос — результаты МРТ Маркуса.
— Тут нам повезло, — говорит Николсон, помахивая телефоном. — Маркус обращался в страховую после той аварии и просил о консультации юриста, так что сам скинул мне сканы.
— А это законно их сейчас использовать? — сомневается Ван Оуэн.
— Я во всем этом не участвую, — говорит Галлард, демонстративно поднимая руки. — Я здесь всего-навсего сторонний наблюдатель.
10
Американский строитель, получивший тяжелое ранение головы при прокладке железной дороги в 1848 г. Из-за ранения Гейдж лишился большей части лобной доли левого полушария головного мозга, но выжил и прожил еще 12 лет. Считается, что эта травма привела к значительным негативным изменениям в его эмоциональном состоянии, социальных навыках и личностных особенностях.