Насу Киноко Граница пустоты 02 (Kara no Kyoukai) Теория убийства
Граница пустоты: часть 02 00
Я встретил ее в апреле 1995.
Граница пустоты: часть 02 01
Эта ночь казалась довольно холодной для конца лета, но я снова вышла из дома — мне хотелось пройтись.
— Одзё-сама,[1] прошу вас, возвращайтесь сегодня пораньше.
Акитака, мой слуга, произнес это с глубоким поклоном, когда я надевала туфли в прихожей. Всякий раз одно и то же. Проигнорировав его монотонный голос, я вышла наружу.
Пройдя через сад, я миновала ворота родовой усадьбы. Снаружи была чернильная мгла — уличные фонари здесь не светили. Часы, наверное, пробили полночь, и тридцать первое августа превратилось в первое сентября. Осень незаметно вступала в свои права.
Я утонула в беспросветной ночи. В глубокой темноте, жадно поглощающей далекие и слабые городские огоньки. Бамбуковый лес вокруг усадьбы таинственно шуршал и постукивал под легким ветерком, словно пытаясь напугать меня. Эти одинокие прогулки в темноте и тишине были единственной отдушиной, которую я себе позволяла. Отдушина для меня. Для Шики.
Глубокая ночь и мрак, смыкающийся над головой, словно непроглядно черная вода. Наверное, я бродила по пустому городу потому, что хотела остаться одна. Пытаясь представить, что здесь больше нет никого, кроме меня.
Но это было бесполезно. Глупо даже и мечтать. Никогда в этом мире мне не остаться в желанном одиночестве.
Пройдя по широкой улице, я свернула в тесный проход между домами.
В этом году мне исполнится шестнадцать. Первый год старшей школы[2] я встречала в стенах достаточно престижного частного учебного заведения — хотя и не так уж сильно выделяющегося среди таких же учреждений. Впрочем, это не имело значения. Мне все равно предстояло в будущем вернуться в родовую усадьбу, чтобы больше никогда ее не покидать. Для меня образование было лишь пустой проформой. Эту школу я тоже выбрала по самой простой и незатейливой причине: она располагалась ближе всего к дому. Удобно. Хотя… возможно, я все же совершила ошибку.
В закоулке было гораздо темнее, чем на улице. Единственный ртутный фонарь нервно мигал высоко над головой, почти ничего не освещая.
Перед моим внутренним взором внезапно возникло чье-то лицо. Опять. Я скрипнула зубами. С недавних пор даже любимые одинокие ночные прогулки не могли избавить меня от странного беспокойства. Почему, почему, почему… я снова и снова вспоминаю о нем? Без малейшей причины.
В старшей школе моя размеренная жизнь ничуть не изменилась. Школьники, мои одноклассники, не сближались со мной. Наверное, не осмеливались. Не знаю почему, я не делала ничего особенного. Лишь держала свое сердце на замке. Как всегда.
Я не любила людей. С детства. Никогда не могла заставить себя попытаться понять кого-то. Себя я тоже не любила — ведь я тоже была человеком. Поэтому я всегда отгораживалась невидимой, но непробиваемой стеной, не утруждая себя общением. Тех, кто обращался ко мне, встречали лишь холод и отчуждение. Возможно, одноклассники сочли, что я презираю их, хотя это было не совсем так. Но, как бы то ни было, молва разлетается быстро, и уже через месяц никому и в голову не приходило заговорить со мной. И это было прекрасно — чем меньше слов и суеты, тем лучше. Мне ничего не требовалось, кроме покоя.
К сожалению это ровное и идеальное спокойствие не затянулось надолго. Появился одноклассник, которого не остановил мой барьер. По совершенно непонятной причине этот парень, с именем, напоминающем о французском поэте,[3] вел себя подозрительно дружелюбно. Это было неожиданно. И временами — невыносимо. Действительно невыносимо.
Далеко впереди в конусе света от фонаря мелькнул силуэт прохожего.
Как странно и необычно для меня — я почему-то опять представила себе его улыбку.
Мой взгляд остановился на его спине.
В самом деле, если подумать, зачем же я заговорила с ним тогда…
Я ускорила шаги, следуя за этим человеком.
Откуда же эта вспышка яростного, жестокого восторга?..
Глухой закоулок превратился в совершенно иной, чуждый и незнакомый мир.
Тупик, ведущий в сторону от узкого прохода, стиснутого высокими глухими стенами зданий, никогда не знал солнечного света, даже днем. Здесь можно было бы застать бездомного бродягу, устроившего себе ночлег в этом бельме равнодушного города. Но не в этот раз. Свежая темная краска заляпала стены, а земля хлюпала под ногами. Омерзительная вонь отбросов почти исчезла за другим, более резким и подавляющим запахом.
Под ногами плескалось море крови. Не краски, нет — свежей человеческой крови, затопившей закуток от края до края. Ее запах наполнил воздух, не позволяя дышать. Посередине лежало жутко обезображенное человеческое тело. Его лица было не видно, а руки и ноги были отсечены. Человек превратился в обрубок, фонтанирующий темной кровью.