– Да, теоретически из человека можно сделать убийцу. В армии этим и занимаются. На взрослого можно воздействовать психологически, шаг за шагом переводя из одного состояния в другое, и довести до того, что он будет совершать поступки, которые когда-то считал немыслимыми. Но если, как вы говорите, в поведении Маркуса не было вообще никаких предпосылок к подобному поведению, то добиться такого эффекта чисто психологическими средствами было бы очень трудно.
– Чисто психологическими? – переспрашивает Галлард.
– Я не специалист, но физическое повреждение лобных долей мозга может привести к изменениям в поведении. Финеас Гейдж и все вот это вот. Хотя последнее время масштабы изменений в его личности считают преувеличенными. Анатолий Бугорский получил очень похожую травму, но поведения не поменял.[10]
– Бугорский?
– Похожая история. Русский ученый, которому в процессе работы в голову попал протонный луч высокой энергии. Прям как в комиксах. Только вместо супер-способностей он получил эпилептические припадки и повышенную утомляемость.
– Это ужасно, – говорит Галлард. – Повреждение префронтальной коры лобных долей часто связывают с агрессивным поведением. И хотя в некоторых случаях, когда все списывали исключительно на травму, я сомневаюсь, но в целом согласен, что иногда так бывает. Но вы и сами понимаете, почему эту версию прорабатывают не очень тщательно.
– Конечно, – киваю я. – Ваша задача – поймать убийцу, а не объяснить присяжным, почему он не до конца отвечает за свои действия.
– Дэниел не так давно попал в аварию на велосипеде. Может, это связано? – спрашивает Николсон.
– В какую аварию?
– Год назад. Ехал на велосипеде, и его сбила машина. Загремел в больницу на несколько недель. Это не могло стать причиной?
– Результаты томографии есть?
– Подождите, – вмешивается в разговор Ван Оуэн. – Как верно заметил доктор Крей, постановка диагноза Маркусу не является нашей непосредственной задачей. Это вообще не наше дело, мы всего лишь заинтересованные стороны.
– Миранда, – отвечает Николсон. – Маркус – один из наших. А как только дело передадут в другой отдел, они будут относиться к нему, как к любому мерзавцу с улицы.
Я решаю не высказываться вслух, что именно так и нужно к нему относиться ради объективности. Но я бы сделал то же самое на месте Николсона, если бы подозреваемым стал мой коллега или друг. Вот еще пример несовпадения моих личных этических установок с общественными.
– Хорошо. Но не думаю, что он с радостью передаст нам медкарту. Спорить готова, что Маркус очень быстро потребует адвоката и говорить будет только через него.
– Что именно нам нужно? – поворачивается ко мне Николсон.
– Результаты магнитно-резонансной томографии, если ее делали. Посмотреть возможные повреждения. И нужно найти специалиста, который может эти повреждения определить, я тут ничем помочь не могу… – Я замолкаю на полуслове, вспомнив кое о чем.
– Продолжайте, – говорит Галлард.
– Понадобится эксперт. Но… погодите… – Я достаю телефон и запускаю быстрый поиск по нескольким медицинским базам, к которым у меня есть доступ. – Так, ладно, эксперт нам все равно понадобится. Более того, он скажет, что то, что я собираюсь сделать, – бесполезно, или это уже сто раз делали до меня, но мне будут нужны несколько сотен МРТ-сканов людей с поврежденной корой лобных долей и несколько сотен сканов людей без повреждений. Я настрою программу машинного обучения, которая сможет собрать статистику и поможет проанализировать результаты Маркуса.
– Сколько на это уйдет времени? – спрашивает Галлард.
– Если у сканов все будет хорошо с маркировкой – несколько часов.
– Несколько часов?
– У меня в лаборатории стоит отдельный сервер как раз под такие задачи. По большому счету мне даже программу писать не придется, просто загружу изображения в готовый анализатор, ну и напишу небольшой скрипт, чтобы анализировать их все разом.
– Прям так все просто? – спрашивает Ван Оуэн с сарказмом.
– Машины уже захватили мир, сестренка, – пожимаю я плечами в ответ. – Просто человечество не готово это признать. Единственный вопрос – результаты МРТ Маркуса.
– Тут нам повезло, – говорит Николсон, помахивая телефоном. – Маркус обращался в страховую после той аварии и просил о консультации юриста, так что сам скинул мне сканы.
– А это законно их сейчас использовать? – сомневается Ван Оуэн.
– Я во всем этом не участвую, – говорит Галлард, демонстративно поднимая руки. – Я здесь всего-навсего сторонний наблюдатель.
10
Американский строитель, получивший тяжелое ранение головы при прокладке железной дороги в 1848 г. Из-за ранения Гейдж лишился большей части лобной доли левого полушария головного мозга, но выжил и прожил еще 12 лет. Считается, что эта травма привела к значительным негативным изменениям в его эмоциональном состоянии, социальных навыках и личностных особенностях.