— Да. Просто сидел, привалившись спиной к стволу дерева.
— А от чего он умер?
— Эксперты утверждают, что у него произошел отрыв тромба. А по какой причине — неясно. Вроде с сосудами у него был полный порядок. Но так бывает…
Так — да, бывает. Но не бывает, чтобы все так совпало: грабеж их пункта выдачи, неожиданная смерть клиента, делающего дорогостоящие заказы.
— А его телефон? Я звонила, он недоступен, но…
— Он не был обнаружен ни при нем, ни в его квартире, — перебил ее Симонов. — И сим-карта на его имя не зарегистрирована, чтобы мы могли пробить номера. И хотя бы сообщить кому-то из его родственников. Тело до сих пор не востребовано.
— У меня есть этот номер Виктора, — тряхнула она волосами.
Поставила чашку на стол участкового и полезла в сумочку за телефоном. Она же номер Виктора уже в память своего телефона вбила, питая свое воображение картинками неожиданного счастья. Вот дуреха! Луговой бы точно посмеялся. А то бы и обиделся.
Участковый Симонов аккуратным почерком записал номер в какой-то линованный лист, который извлек из тощей картонной папки.
— Пытались звонить? — глянул он на нее.
— Да. Телефон вне зоны.
— Это плохо, — улыбнулся он немного грустно. — Значит, говорите, магазин у него где-то в вашем районе?
— Я не говорила, где именно, — перепуганно вытаращилась на него Татьяна. — Он говорил, что у него магазин, а где — не уточнил. Надо бы вам с его соседом поговорить. Дотошный дядька. Паспорт мой вдоль и поперек изучил.
— Степаныч! — улыбнулся участковый, закрывая картонную папку. — Он молодец. Сознательный. Небось вас ко мне именно он послал?
Таня кивнула, не став рассказывать, как ядовито отзывался этот самый Степаныч о привычке участкового пить чай именно в это время.
— Надо с ним потолковать. А вам спасибо.
Он протянул руку, крепко пожал ее ладошку. Встал и направился к двери.
— А что мне дальше делать? — растерялась она, поняв, что он ее выпроваживает.
— Ничего, милая Татьяна. Вам надо доложить своему руководству о факте смерти вашего клиента по естественным причинам. Тот пусть доложит выше и…
— А вдруг его смерть как-то связана с грабежом? — проговорила она в его спину, туго обтянутую форменной рубашкой.
Участковый тяжело вздохнул и отчетливо чертыхнулся. Повернулся к ней с кислой физиономией.
— Не надо, Татьяна, — попросил он с нажимом. — Не надо подтягивать естественную кончину человека на моем участке к тяжелому преступлению на чужой земле.
Понятно! Она переступила с ноги на ногу, косточки ныли от непривычно долгой прогулки на таких высоких каблуках.
— Извините, Андрей Игоревич, — в точности скопировав выражение его лица, проговорила она. — Но я не могу не сигнализировать о таком странном совпадении. У меня осталась визитка капитана, который ведет это дело. Я ему непременно позвоню и расскажу.
— Это вы зачем мне сейчас говорите? — улыбчивые глаза участкового неприятно сузились.
— Чтобы вы знали. И не спешили объявлять смерть Архипова естественной. И для начала хотя бы просмотрели камеры, в его дворе их понатыкано — прорва.
— И что я там должен буду увидеть? — его глаза превратились в узкие щели.
— Хотя бы то, с кем перед смертью общался Архипов? Говорил ли с кем по телефону или вживую?
— А если ничего этого не увижу?
— Можете увидеть тех жильцов, которые гуляли с детьми, выгуливали домашних животных, я не знаю… Может, машину кто ремонтировал в тот самый момент, когда он умирал! Или подростки пили пиво!
Она поняла, что повысила голос до неприличных высот. Смутилась. Умолкла.
— Простите. Но так же не бывает.
— Как «так»? — отозвался он с раздражением.
— Слишком все как-то вовремя совпало. Нет, — мотнула она головой. — Так точно не бывает.
Глава 7
Им ничего не удалось узнать. Палыч переходил от скамейки к скамейке, на которых гнездились пенсионерки, бесполезно. Никто не видел яркого внедорожника. Никто не помнил красивой брюнетки, выходившей из него.
— Чертов бермудский треугольник, а не двор, — ворчал он на обратной дороге. — Коленьке звонила? Что сказал?
Коленька поначалу фыркал и похохатывал. С его слов, Ася не могла не только совершить измену, но и помыслить об этом.
— Я тоже так думала, — прервала его фырканья Даша ледяным тоном.
— Это ты о чем? — насторожился он сразу.
— Это я о тебе, говнюк!
И она выдала ему полный расклад и о двухлетнем романе, тщательно скрываемом Коленькой. И о таблетках, что он принимал, предохраняясь от нежелательной беременности с любовницей.