стоит: перед нами знак, только не языковой, а литературный
(т.е. собственно культурный, но отраженный в литературе).
Ю.М. Лотман, большой знаток русской культуры XIX в. и
при этом крупнейший авторитет в области семиотики, пока) зал, что за данной строкой кроется многое.
«Речь идет не просто об отсутствии интереса к танцам, а
именно о выборе поведения, для которого отказ от танцев —
лишь знак» ( Лотман Ю.М. «Являлись на балы, не снимая
шпаг...»). Мода на такое поведение была введена декабрис) тами, членами тайных союзов. Декабристы видели свое пред) назначение, свое историческое предначертание в преобразо) вании общества. И эта их идейная сверхзадача предопреде) ляла нравственно)этические принципы: они с неодобрением
относились к танцам, картам, другим развлечениям. По пра) вилам того времени, офицер, явившись на бал, обязан был
сдавать шпагу в гардероб (хотя бы для того, чтобы она не ме) шала танцевать). Декабристы же ездили на балы, чтобы там
36
не танцевать. Стоя в стороне, они должны были служить
молчаливым укором развлекающемуся свету. Вызов обще) ству! — вот что значило это «не снимая шпаг»!
Другой пример, пожалуй, более известен. У того же
А.С. Пушкина в VII главе «Евгения Онегина» семейство Ла) риных отправляется в Москву, «на ярманку невест». Три
кибитки набиты домашним скарбом и —
На кляче тощей и косматой
Сидит форейтор бородатый...
Казалось бы, ну и что с того, что кучер бородатый? А для
современников Пушкина это был явный знак: свидетельство
патриархального и провинциального образа жизни Лариных.
Первым обратил внимание на эту деталь В.В. Вересаев: «По) чему «бородатый»? Форейторами ездили обыкновенно совсем
молодые парни, чаще даже — мальчишки. Вот почему: Ла) рины безвыездно сидели в деревне и далеких путешествий
не предпринимали. И вот вдруг — поездка в Москву. Где уж
тут обучать нового форейтора! И взяли старого, который ез) дил еще лет пятнадцать)двадцать назад и с тех пор успел об) расти бородой. Этим «бородатым» форейтором Пушкин от) мечает домоседство семьи Лариных». ( «Записи для себя».) Еще один пример (приводимый исследовательницей
Р.М. Кирсановой): в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»
упоминается слуга — «парень лет 17, в красивой рубашке из
розовой ксандрейки». Сегодняшний читатель, скорее всего, не придаст особого значения данному описанию, разве что не) знакомое слово ксандрейка может вызвать некоторые сомне) ния: ну, название какой)то ткани... Оказывается же, что
ксандрейка (искаженное в народе александрийка) — изготов) лявшаяся в России XIX века хлопчатобумажная ткань
я р к о)к р а с н о г о цвета, и Гоголь, как знаток народного
быта, не мог этого не знать. Как же тогда понимать эпитет
розовая в применении к ксандрейка? Не означает ли это, что
ткань была выгоревшей или застиранной? Но в таком случае
весь контекст («красивая рубашка...») приобретает ироничес) кий или даже сатирический характер: это с л у г а, видимо, 37
считал свою рубашку нарядной. Получается, что одним сло) вом, одним штрихом писатель может сказать о своем герое
очень многое, надо только уметь это прочесть!
В качестве знаков в литературном произведении могут
выступать не только те или иные словесные детали, подроб) ности поведения или костюма героев, но и целые компози) ционные фрагменты — «сюжетные ходы». Вот герой, движи) мый благородной целью, отправляется в странствие. По пути
он неоднократно сталкивается с разными препятствиями: его
пытаются соблазнить, устрашить, убить, он теряет друзей и
наживает врагов, порой даже испытывает сомнения в пра) вильности избранного пути. Но в конце концов, в общем)то, побеждает, хотя и выходит из жизненных передряг перерож) денным... Что это за произведение? Конечно, по такой общей
сюжетной канве определить это невозможно: сюда подойдет
что угодно, начиная от «Одиссеи» или «Дон Кихота» и кон) чая «Тихим Доном» или даже «Семнадцатью мгновениями
весны». И все же задумаемся: разве действительно нельзя
обнаружить в этих совершенно разных произведениях каких) то общих композиционных фрагментов? Такие ситуации
можно было бы обозначить как «уход из дому», «встреча с
антагонистом (неприятелем)», «предупреждение», «трудная
ситуация (испытание)», «возвращение» и т.д.
Глубокий исследователь русского фольклора В.Я. Пропп, проанализировав большое количество русских волшебных