Последующие рассуждения Гекертона и Шустера целиком опираются как на логику, так и на терминологию классического позитивизма. «Минование надобности в тайных обществах» они трактуют как следствие преодоления религиозного фундаментализма, утверждение научного знания в качестве «внутреннего двигателя» социального и антропологического прогресса. Здесь авторы почти дословно воспроизводит известную трёхчастную модель общественного развития О. Конта. Неизбежно и закономерно следует вполне оптимистический вывод: «Где преобладает свобода, таинственность уже более не нужна для достижения всяких хороших и полезных целей; прежде она нуждалась в тайных обществах, чтобы торжествовать; теперь ей нужно только открытое единство, чтобы поддерживаться»{43}. Следует указать на явное внутреннее противоречие данного положения. Несмотря на то, что «хорошие и полезные цели» вроде бы достигнуты и «идеальный храм прогресса» практически выстроен, «тайные общества» продолжают существовать. Гекертон обращает особое внимание на актуальность изучения «тайных обществ» из-за их всё большего влияния на современные ему социальные процессы. «Тайные общества, религиозные и политические, опять стали возникать со всех сторон. Религиозные общества могут быть обойдены молчанием, так как вообще не имеют значения, по отсутствию новизны; но к обществам с политической целью нельзя отнестись с пренебрежением на основании их ничтожества. Интернационалы, фении, коммунисты, нигилисты, вагабигы тайно стремятся к ниспровержению настоящего порядка вещей»{44}. Объяснение приведённых взаимоисключающих точек зрения в рамках единого артикулированного концептуального пространства следует на наш взгляд искать в том, что представленные авторы не просто являются исследователями феномена «тайных обществ», но в некоторой степени подчиняются конспирологической установке, согласно которой «тайное общество» не может быть банально изжито историей, то есть стать самим объектом истории. Логика «теории заговора» требует обращение к актуальности, религиозные общества действительно «могут быть обойдены», по мнению позитивистов, вниманием, так как религия утрачивает своё значение в современном мире.
Именно позитивистский подход к пониманию генезиса и природы «тайных обществ», со всеми его неизбежными историческими модификациями, в настоящее время является доминирующим в научной среде. Его преобладание объясняется апелляцией к «научности», объективистскому знанию, которая, безусловно, выигрывает на фоне экстравагантности и «научного волюнтаризма» того же мифогенетического подхода. Приведём слова современного отечественного исследователя: «Тайные общества возникают отнюдь не случайно. Их существование в обществе как социального института непосредственно вытекает из общих системных законов»{45}. Необходимость существования «тайных обществ» детерминируется негативными социально-политическими процессами, приводящими к большей или меньшей деградации общественных и государственных институтов. В подобной ситуации дисфункциональности социальной системы, тайные общества в силу их изначальной установки на дублирование социальной иерархии, могут становиться аттрактором — новым центром развития. «Мы имеем полное основание отнести тайные общества к базовым социальным институтам, основными задачами которого является как реализация социальных изменений, так и поддержание социальной стабильности в обществе»{46}. Подобная позиция автора, в сущности, развивает рассмотренную нами позитивистскую установку на рассмотрение «тайных обществ» в качестве элемента прогрессивного развития общества. Смещение акцента лишь в том, что из элемента социального развития «тайные общества» трансформируются в необходимый, базовый институт исторической процессуальности, становясь своего рода «локомотивом истории».
Мифогенетический (структуралистский) подход, ярким представителем которого является М. Элиаде, рассматривает возникновение и бытование «тайных обществ» в контексте становления архаических культов. Центральное положение в данной трактовке занимает понятие «инициация», обладающее разносторонним (религиозным, культурным, социальным) содержанием. Следуя жёстко закреплённым ступеням инициации, неофит «узнаёт правила поведения, производственные приёмы, мифы и священные традиции племени, мистические отношения между племенем и Сверхъестественными Существами, в том виде, в каком они установились с начала мира»{47}. С помощью более или менее сложной процедуры происходит воспроизведение сакрального сценария возникновения бытия в его чистой, незамутнённой форме. Уже здесь следует отметить, что подобная трактовка сводит значение «тайных обществ» лишь к формальной, хотя и важной и необходимой стороне обряда посвящения.