Успехи естественных наук, не механики, а уже биологии способствовали постановке вопроса о происхождении человека. Спор между сторонниками моногенизма и полигенизма касался происхождения человека, степени дифференциации расовых отличий по отношения к единому человеческому типу. Рождались самые экстравагантные и радикальные теории, трактующие расовые различия. Так, Э. Лонг в «Истории Ямайки» разделяет род человеческий на три вида: европейцев, негров, орангутангов. Особую пикантность работе британского учёного придают рассуждения о последствиях половых отношений между неграми и орангутангами. Расовые различия в понимании полигенистов были настолько фундаментальны, что И. X. Фабрициус даже выделяет отдельные, «расово обусловленные» типы кожных паразитов. По его мнению, чёрная негритянская вошь кардинально отличается от «человеческой вши», что ещё раз подчёркивает принципиальное разделение расовых типов.
Дискуссия о происхождении человека привлекает внимание не только учёных Франции и Англии, но и видных философов, мыслителей того времени. Приверженцами моногенизма объявляют себя Монтескье, Кондильяк, Кондорсе. Гуманистический порыв последних приводит, как и в случае с полигенистами, к некоторому комическому эффекту: обезьяна объявляется «братом человека», со всеми вытекающими семейными последствиями. Но не все видные представители эпохи Просвещения разделяли столь радикально политкорректные воззрения. В контексте нашего исследования особый интерес вызывает позиция Вольтера по «расовому вопросу», изложенная в его сочинениях «Трактат о метафизике» и «Исследованиях нравов и умов наций». Пламенный борец за религиозную терпимость, равенство сословий оказывается не менее убеждённым сторонником расового, дифференциального подхода к истории развития человечества. По мнению Вольтера, представители белой расы настолько выше негроидов, насколько негроиды выше обезьян, а обезьяны, в свою очередь, выше устриц. Подобное «сочетание несочетаемого» позволяет Л. Полякову так определить вольтеровскую позицию: «Если ни один человек не сделал столько, чтобы разрушить идолов и развеять предрассудки как Вольтер, ни один в той же мере не распропагандировал и заблуждения нового века науки»{80}.